Мне было невыносимо больно в тот момент. И страшно. Я напугалась, что могу его потерять, но представить себя без него не могла.
До этого, когда он ходил по пятам, опекая, я ненавидела его и мечтала поскорее уехать. Но сейчас, я пронзительно чётко осознала, что приросла к нему так, словно он часть меня.
А своё терять страшно.
Огромное напряжение, скопившееся в груди, вдруг взорвалось, проливаясь слезами.
Егор опешил от такой моей реакции и не знал, что делать.
– Ну, что ты истеришь-то? Я же сказал, что родители тебе родные… Чего ревёшь? – обхватил он меня за плечи, бережно прижимая к себе.
– Но ты же не уйдёшь от нас?! Ты же меня не бросишь? – судорожно схватилась я за ворот его рубашки, заглядывая в глаза, словно он прямо сейчас мог исчезнуть.
– Дурочка, никуда я от тебя не денусь, – он, обхватив меня за плечи, коснулся губами мокрой от слёз щеки. Я, запрокинув голову, прикрыла глаза. Пик истерики начал спадать. И я, положив голову ему на предплечье, расслабилась, чувствуя, как он легонько касается глаз, щёк, носа. Совсем как мама в детстве, когда целовала ушибленное место, чтобы не болело… – Кикимоза… – выдохнул он мне в губы и нежно коснулся их, словно невзначай. Прикосновение было приятным, и я потёрлась губами, о его, прислушиваясь к непривычным ощущениям.
С удивлением отметила, что губы у него гладкие и нежные, а дыхание горячее…
Его поцелуй уже не походил на братский. Но я всё ещё витала в облаках…
Ощущения были настолько приятными и неожиданно новыми, что у меня не было ни малейшего желания отстраниться. Любопытство, смешанное с чувственностью, туманили разум. Сердце сбилось с ритма. Непривычное волнение нарастало от напористой амплитуды его языка, давно проскользнувшего в мой рот.
Только когда его горячая ладонь, скользнув под топик, легла на грудь, я, словно проснувшись, услышала наше учащённо-прерывистое дыхание и тысячу маленьких сердец, пульсирующих там, где я раньше ничего подобного не ощущала.
– Ты что? – оттолкнув его руку, резко отпрянула я. Только теперь дошло, что сама напросилась… “Стыд-то какой! “
– Ты – маньяк?! – закричала я в отчаянии и бросилась бежать. Ноги подрагивали, каблуки проваливались в песок…
– Эля, – бросился он следом. – Эля, прости…
– Не приближайся ко мне!... – обернулась с искажённым от стыда и омерзения лицом. И, демонстративно морщась, вытерла о предплечье губы. – Видеть тебя не могу!