Даже Григорьич удивился. Я же
накинулся на напарника чуть не с кулаками.
- Совсем сдурел, военлёт? Эти гробы
хотя бы проверить в воздухе нужно!
А он так небрежно:
- Вот в бою и опробуем. Или ты
собрался жить вечно?
Ну почему у этих русских не бывает
разумной середины? Или «снижаем аварийность», или очертя голову
тигру в пасть. Спросил Ванятку, он лишь плечами пожал, насколько
это возможно для души, отключённой от управления телом. Кажется, я
догадался. Если разобьёмся вдрызг, здесь за аварийность никто не
вздрючит, это крайне впечатляющая причина.
Прибежали механики, засуетились.
Неторопливо вышел худощавый мужчина в гражданских брюках и рубахе,
рука забинтована и на перевязи. Тонкие усики, лицо интеллигентное.
Похоже – офицер. Какого дьявола они форму не носят? Потом
выясню.
- Салуд, русия!
- Салуд, амиго, - ответил я и тут же
был зачислен в ряды спецов по местному языку. Во всяком случае, наш
переводчик вместе с Хименосом взяли на себя Копеца, а раненый повёл
меня к другой птичке.
- Капитан Хуан Алонсо. Это – мой
«Ньюпор».
Он сопроводил речь красноречивыми
жестами, даже Ванятка понял. На обшивке машины заплаты. Вот откуда
ранение Алонсо. Надо же, в таком состоянии посадил. Не уверен, что,
будучи вполне здоровым, я справлюсь с аэропланом. А воевать на
нём…
Через полчаса у кабины появился
Копец.
- Скажи, Бутаков, ты на И-пятом
летал?
- Не-а.
- «Ньюпор» на него больше чем на И-15
похож. Догнать франкистов разве что с пикирования получится. В
десять набираем высоту и ждём. Скажи честно, сколько в этом году
налетал?
- Четыре часа.
- Не густо. Я – куда больше. Значит,
иду первым. Если старушки «Арадо» пожалуют, с ними порезвимся.
Хуже, если «Юнкерсы» пятьдесят вторые. На прикрытии могут быть
«Хейнкели» или «Фиаты», не менее четырёх штук.
- Тогда нам точно – капец.
- Не звизди раньше времени. С высоты
кидаемся на бомберов. Потом нас догоняют истребители. «Ньюпор» –
тихоходный,наверняка круче горизонтальный вираж закладывает.
Главное – головой верти и не катись по прямой, если гад тебе в
хвост зайдёт.
С таким запасом авиационной и
житейской мудрости я скинул коричневый пиджак из закромов НКВД.
Плечи обняла испанская лётная куртка, сверху – лямки парашюта. Без
чего-то в десять утра механик Хосе завёл мне мотор, по старинке
дёргая рукой за лопасть винта. Прогрелись, и я за «Ньюпором» Копеца
потянулся на взлёт.