За обедом в столовке услышал, как
разорялся Ерёмин.
- … Бил, пока ШКАСы не сдохли! Чтоб
им… А «Юнкерс» летит себе, падла. Стрелок мне в капоте дырок
наделал, «Ишак» захрюкал и заглох. Как его в темноте на поле
усадил, до сих пор не знаю.
- Баки у «пятьдесят второго» с
протектором. Поджечь трудно. Моторов три – все не перебьёшь. Разве
что в лоб, по пилоту, - ответил кто-то из лётчиков, не сильно веря
собственным словам.
- Как?! С хвоста хоть светляки от
выхлопа видны! Спереди ночью его ни в жисть не заметишь, пока не
врежешься.
«Юнкерс» – здоровая дура. Не верю,
чтобы не было уязвимых мест. Если наши не в курсе, быть может,
испанцы знают?
За пару дней я собрал всё доступное в
штабе по конструкции вражеских бомбардировщиков «Юнкерс» и «Савоя».
Не пожалел, нашим рассказал. Тут нет конкуренции, ночная охота
одиночная, чтобы не столкнуться, поэтому – кому повезёт.
Аве, Мария! Повезло мне. Полагаю, по
теории вероятности на десять пустых вылетов хоть один должен
приходиться нормальный.
Сначала показалось, что сейчас
врежусь – так близко увидел красное в выхлопных патрубках, сквозь
кисею облачности. Меня же ему не засечь и не услышать, пока не
начал стрелять.
Пока примеривался, подползая чуть
ниже и сбоку, «пятьдесят второй» вышел на бомбометание. Не успеваю
предотвратить – будут жертвы и разрушения от его фугасов. Зато
германец стелется как по ниточке. И я уже не тот, что своего
«Ньюпора» боялся больше чем вражеских «Хейнкелей». Метров с
двадцати аккуратно в крепление, где правая консоль переходит в
фюзеляж…
Горящее топливо так полыхнуло, что
ослеп на секунду. Зажмурившись, ручку на себя, газ до упора. Когда
разлепил глаза, снизу крепко ударило. Немец взорвался в воздухе,
ссыпавшись на Мадрид праздничным салютом.
На подходе к аэродрому увидел
странное. У взлётки зажглись перекрещенные фары грузовиков,
показывают створ полосы. А справа, где склон зарос лесом, в темноте
неразличимым, мелькает цепочка огоньков. Вот же твари, дают
франкистским бомберам направление на наш аэродром!
В каждом «Бэ-эсе» ещё половина
комплекта была, всадил по тем огонькам, не задумываясь об «излишних
сопутствующих жертвах». На войне как на войне, мать вашу!
Утром нашли какие-то пятна, ветки
пулями побиты, вроде кровь, остатки костров. Претензий никто не
предъявил.