Двадцать элитных бойцов двигались не строем,
а свободной но функциональной группой, где каждый знал свое место и
мог мгновенно перестроиться при необходимости.
Засекина выглядела собранной и готовой к
действию, а её глаза горели азартом и предвкушением боя. В то
время, когда остальные воины гибли на стенах, я держал «Волков» на
самом спокойном участке, зато теперь был готов выложить свой
решающий козырь.
—
Воевода, — кивнула Ярослава порывисто. — Отряд прибыл, мы готовы к
выполнению задач.
—
Видишь эти улочки? — я указал на лабиринт между домами. — Нам
предстоит вычищать тварей из каждого двора, из каждого сарая. Твои
люди это умеют?
—
Более чем, — в ее голосе прозвучала уверенность. — Нам приходилось
участвовать в городских боях. Северные Волки знают, как действовать
в таких условиях.
Я
жестом пригласил Засекину и ее отряд следовать за мной.
Миновав внутренние ворота, наша группа
оказалась среди пустых домов слободы Овечкино.
—
Чего мы ждем, воевода? — не выдержала Ярослава, — разве мы не
должны как можно скорее, выдвинуться на помощь
обороняющимся?
—
Выстрелы,— наконец понял я, — ты слышишь хотя бы один выстрел? Если
прорыв случился, то почему весь гарнизон бастиона не
стреляет?
***
Ответ на свой вопрос мы получили почти сразу
же. Стоило сделать первый шаг внутрь бастиона, как из-за поворота
на пустую улицу, распугивая кур, вылетела телега, запряженная
взмыленной лошадью. Одна из тех, в которых мы развозили патроны на
первую линию обороны.
Животное храпело от напряжения.
За
поводьями сидел подросток лет пятнадцати, веснушчатое лицо искажено
ужасом.
—
Данила?! — узнал я сына покойного Хлынова.
В
телеге сидела одна из женщин, я не успел разглядеть, кто именно, и
еще двое подростков. Все они были бледны как полотно, глаза
расширены от страха.
За
телегой, спотыкаясь и падая, бежали наши бойцы. Трое или четверо —
я узнал их, это были защитники восточной стены.
Они мчались вне себя от паники, закинув
оружие за спину и даже не пытаясь оказать сопротивление. Их лица
были перекошены животным ужасом, они оглядывались через плечо,
словно за ними гналась сама смерть.
И
тут я увидел, что именно их гнало.
За
бегущими людьми волной двигался поток Бездушных. Трухляки и Стриги
словно волна заливали улицу.
Но
ужас вызывал не их вид, а то невидимое, что накатывало
впереди.