ОСТАНОВИТЕСЬ И
СРАЖАЙТЕСЬ!
Один за другим солдаты начали оборачиваться.
В их глазах место животного страха занимало осознание. Они видели
меня, видели Северных Волков, которые не дрогнули. Воля к
сопротивлению возвращалась.
—
Ищите укрытия! — уже обычным голосом отдал я приказ. — По домам, за
заборы! Стреляем по всему, что движется!
Бойцы бросились выполнять приказ.
Один из них присел на одно колено, выдавая в
бегущих бздыхов скупые расчетливые очереди по три
выстрела.
Другой и вовсе растянулся на земле, выцеливая
набегающих врагов как на стрельбище. Теперь они были готовы не
просто умереть, но и продать свою жизнь как можно
дороже.
В
этот момент за нашими спинами послышался топот тяжелых шагов.
Матвей Крестовский бежал в нашу сторону размеренной трусцой. Но в
его движениях уже чувствовалось что-то нечеловеческое, он делал
слишком большие шаги, рвано раскачиваясь из стороны в
сторону.
—
Крестовский! — окликнул я его. — Они на тебе!
Он
даже не остановился, только кивнул на ходу. И тут я увидел, как
изменился его взгляд. Глаза, обычно потухшие и безжизненные,
вспыхнули каким-то внутренним огнем. В них светилась боевая ярость,
чистая словно пламя.
Метаморф пронесся мимо меня, и именно в этот
момент началось. Тело Крестовского начало меняться прямо в
движении. К тому моменту, как он добежал до скопления Бездушных на
площади между домами, передо мной уже было не человеческое
существо.
Трехметровое чудовище, отдаленно напоминающее
помесь медведя и богомола, многоглазое и покрытое хитиновой бронёй,
врезалось в толпу тварей с такой силой, что несколько Трухляков
просто разлетелись в стороны от удара.
Первые секунды боя были похожи на бросок шара
в кегли. Крестовский врезался в самую гущу противников, его когти
рассекали воздух в смертоносном танце. Один удар — и Трухляк
потерял голову. Второй — и у Стриги отлетела конечность. Движения
были молниеносными, каждый глаз следил за своим сектором,
предупреждая о новых атаках.
Но
Бездушных было слишком много.
Живая волна тварей накрыла берсерка с
головой. На мгновение фигура Крестовского исчезла под грудой
извивающихся тел.
—
Черт! — выругался я, готовясь вмешаться.
Но
тут груда тел взорвалась изнутри.
Крестовский поднялся, сбрасывая с себя куски
разорванных врагов, и я понял — он вошел в настоящее боевое
безумие. Если раньше его движения были просто быстрыми, то теперь
они стали стремительными. Он крушил противников словно мельница,
каждый поворот тела становился смертоносным ударом.