—
Братья и сёстры! Обещал я вам мёд после победы — получайте! Прямо с
моей пасеки, которую с Божьей помощью удалось сохранить!
Это правда. Бздыхи каким-то чудом прошли
мимо, не затоптав и не раскурочив пчеловодство
священника.
Он
открыл бочонок, и сладкий аромат поплыл над площадью. Люди
оживились, потянулись вперёд. Макарий сам разливал золотистый мёд в
принесённые кружки и плошки, приговаривая:
—
Это вам не просто сладость, а символ! Как пчёлы защищают свой улей,
так и мы защитили наш дом! Как они трудятся сообща, так и мы
выстояли вместе!
Кто-то из детей, получив свою порцию, тут же
сунул палец в мёд. Макарий добродушно рассмеялся:
—
Правильно, малец! Сладость победы нужно вкушать сразу, пока
горяча!
Я
тоже взял кружку. Мёд оказался удивительным — с лёгкой горчинкой
полевых трав и долгим цветочным послевкусием.
Люди расходились с кружками мёда, улыбаясь
впервые за долгие сутки. Маленькая радость, но как она была нужна
после пережитого кошмара.
От
площади я направился к восточному бастиону, где больше всего
пострадала слобода Овечкино. Картина разрушений впечатляла —
несколько домов сгорели дотла, другие зияли провалами крыш и
выбитыми стенами.
Но
ещё больше впечатляла картина восстановления. Женщины и старики,
чьи дома уцелели, суетились вокруг погорельцев.
—
Фрося, хватит рыдать! — басила дородная женщина, обнимая плачущую
соседку.
—
Да как же… Всё нажитое…
—
Наживём ещё! Главное — живы остались. А там, глядишь, воевода
поможет отстроиться, он слово дал.
Старый плотник Семён командовал разбором
полуразрушенного дома:
—
Аккуратнее с брёвнами! Видите — только обгорели сверху. Очистим,
можно снова в дело пустить. Нечего добру пропадать!
Я
проходил мимо, наблюдая эти сцены. Мужчины разбирали завалы,
вытаскивая уцелевшую утварь. Женщины тут же сортировали — что можно
спасти, что только на растопку. Дети бегали между взрослыми,
собирая разлетевшиеся вещи.
Община показывала свою силу не в бою, а в
простой человеческой поддержке. Никто не остался один со своей
бедой. Погорельцев разбирали по домам, делились последним, утешали
и подбадривали.
—
Воевода! — окликнул меня кто-то.
Обернулся — Тихон, бывший староста
Овечкино.
—
Спасибо вам, — старик поклонился. — За то, что отстояли. И за
обещание восстановить. Люди верят.
—
Восстановим, — кивнул я. — Как только опасность минует.