Плюхнувшись в постель, я уже почти провалился в дрему, как
услышал тихий, глухой бубнеж. В начале мне показалось, что звук
исходил от соседей, иногда они позволяли себе пошуметь. Стоило лишь
немного приподняться с теплого места, как я понял, что голос этот
вовсе не за стеной. Он раздавался из гостиной комнаты, из-за
приоткрытой двери.
Я бесшумно встал на ноги, все еще не полностью проснувшись,
прислушался вновь – тоненький голос монотонно повторял одну и ту же
фразу, но какую, я не мог разобрать. Ладони взмокли, мысли путались
: «Кто-то проник в квартиру. Что ему нужно? Черт, что делать в
таких ситуациях? Звонить ментам? Самому попытаться справиться со
взломщиком или бежать из дома нахрен? Что делать, думай. Думай же!
»
Рука сама схватила висящую над телеком биту, ноги повели в
гостиную. Чем ближе я подходил, тем отчетливее становился голосок и
уже разборчиво долетали отдельные слова. Детский голосок считал,
неимоверно картавя: “…Четыре, пять.. “ и что-то про пальчик.
Не знаю, как я осмелился заглянуть в комнату, может быть
храбрости прибавляла сжатая в потной ладони бита, которую мне
прислал один преданный подписчик. Стоило лишь двери распахнуться,
как я услышал стишок, который, наверное, никогда уже не забуду:
Раз, два, три, четыре, пять,
Вышли пальчики гулять,
Этот пальчик землю рыл,
Этот пальчик гроб открыл,
Этот резал, этот ел,
А последний лишь глядел.
Я сделал ещё шаг, пытаясь присмотреться к почти незаметному
силуэту, пока свободная, трясущаяся рука вслепую тянулась к
выключателю.
Бледно желтый свет залил помещение, и я увидел стоящего посреди
комнаты мальчика в грязной, оборванной кофте и шортах. Он, словно
не замечая меня, продолжал повторять жуткую считалку, по очереди
загибая пальцы на левой руке. Другую он прятал за спиной. Его голос
звучал размеренно, тихо, в речи слышались дефекты. Ребенок еще и
шепелявил. Я часто задышал и вновь ощутил приход неконтролируемого
страха. Как тогда, с собаками, в детстве.
Страх ждал удобного момента.
— Мальчик, ты кто? Что ты тут делаешь? Как ты сюда попал вообще?
— из меня непроизвольно посыпались вопросы.
Он не отвечал, продолжая бубнить странный стишок. Как только я
подошёл к нему, чтобы выпроводить из квартиры, как мальчишка поднял
взгляд, уставившись на меня. Белки его глаз испещрены красными
прожилками, зрачки чернели мутной точкой. Цвет его лица казался
бледным, безжизненным. В таком виде он напомнил мне зомби из
дешевого ужастика старых лет.