Так что тут либо доверяться своим людям. Либо отдавать табакерку
и не думать ни о чем, пока за мной не придут и не повяжут под белы
рученьки. Нынче Анна Иоанновна олицетворяет Россию? Я не могу
дельно на это повлиять, и не вижу иных достойных. Так что… Служу
России! Вот будет лучше Отечеству от изменений, тогда я и подумаю,
за кого вписаться.
А для того, чтобы служить России дельно и на что-то влиять,
нужно становится сильным. Свой лимит «щедрости» у государыни я
исчерпал. Ну не будет она ни завтра, ни через год, даже если я еще
какой подвиг совершу, повышать меня в чинах.
С другой же стороны, хватает и других людей, которые могут
замолвить за меня словечко, если только будут высоко мотивированы
это сделать. Будем мотивировать! Так что… Или я пан, или пропаду,
но попробую. Редко кто возвышается без риска, да почти и никто.
Все… Решение принято, а значит иду поближе к дамочке, давая себя
заметить. Жребий брошен, Рубикон переступил!
— Господин Норов? — когда я, якобы, направлялся в канцелярию
Измайловского полка, меня окликнула девушка.
Я обернулся и посмотрел на ту, кто знает моё имя, но кого я
никогда раньше вживую не видел. А вот на изображении… И всё-таки не
всегда портреты врут. Когда-то я видел Мавру Шувалову, которая ещё
не должна быть замужем за одним из виднейших людей елизаветинской
эпохи, а значит, должна носить фамилию Шепелева.
Признаться, я несколько растерялся. Понятно, что именно она
пришла за той самой табакеркой, которая никак не выходила у меня из
головы. Кто-то же должен был её забрать. Я очень надеялся, что это
будет мужчина. Впрочем, Апраксин же говорил, что вещица — для
некоей дамы.
Очень не хотелось воевать с женщинами, хотя я прекрасно понимал,
что порой они бывают столь коварны и жестоки, что могут выполнять
обязанности мужчин… Я не о какой-то постельной пошлости, но знавал
таких женщин, которые поистине были воительницами. Они, если и не
имели отношения к военному делу, то своим характером и поведением
зачастую давали фору практически любому мужчине.
Вот и эта Мавра казалась не дамой, а, скорее, спецагентом под
прикрытием. И все равно, мой план уже мысленно пересматривался.
Бить женщину? Нет, нельзя. Особенно в этом времени, особенно мне,
который никогда не поднимал руку на женщину. Ну кроме только той
эсэсовки в Берлине… Но она наставляла на меня пистолет, вот первой
пулю и получила.