Когда я обдумывал операцию, то рассчитывал на подобную реакцию
собравшихся. Нельзя было брать в расчёт исключительно страх людей
перед тем, чтобы оказаться обличёнными в заговоре. Получился своего
рода «кнут и пряник». С одной стороны — я вламываюсь на их
собрание; с другой же стороны — в глазах собравшихся людей я словно
предлагаю свои услуги и назначаю цену за них.
Я начинаю свою игру, осознанно или не очень, но как только взял
в свои руки табакерку — сразу же стал фигурой в политических
интригах. Это и вынужденная мера, и мое желание. Вот только
довольствоваться тем, что я — разменная пешка на шахматной доске,
не хочу. Я повысил и ставки, и величину собственной фигуры. Ферзём
не стал, но конём — вероятно. Тем более, что и ход мой был
нелинейный, я обошёл и перепрыгнул другие фигуры, как и положено
играть за коня на шахматной доске.
— Господин Норов, в следующий раз буду признательна вам, если
оповестите о своём визите. Я тогда буду рада видеть вас, — сказала
Елизавета Петровна, чуть наклонясь, выпячивая свои полушария
женских достоинств.
Разумовский ещё что-то там пробурчал — тихое и явно
оскорбительное. Но я посчитал возможным сделать вид, как будто не
услышал. Вот только своё наказание Алёшка Розум, пусть и
отложенное, заработал. Раза два по почкам и разок по печени при
случае пастуху будут организованы. Сейчас же любое насилие только
обесценит напряженный разговор.
— В таком случае, Ваше Высочество, позвольте откланяться! —
сказал я и намеревался уже и вправду развернуться и уйти.
— Вызов! Я вызываю вас! — прокричал Шувалов.
Да что же ему неймётся? Договорились же!
— Командир, все ли добре? — в дверях показался Кашин и двое
бойцов.
Еле сдержался, чтобы не усмехнуться. Раньше нужно было
продемонстрировать, что есть бойцы, которые готовы хоть бы и
Елизавету приголубить по моему приказу. Правда, я сильно
сомневался, что Кашин вообще узнал в опешившей женщине царевну.
Нехорошо, конечно, в некотором смысле, использовать своих людей в
темную. Но есть такие моменты в жизни и в службе, которые нижним
чинам лучше в подробностях не знать.
Не так, конечно, как декабристы обманывали солдат на Сенатской
площади, сказав некоторым из них, что у Константина жену зовут
Конституция, поэтому и стоит выкрикивать это слово. Но все же…