Они помолчали немного. Каждый думал о своем. И оба думали о
Машине.
— Когда мы изменим историю, в Хоупфул-Сити будет меньше
счастливых людей, — горько усмехнулся Иван. — Но это правильно.
Счастье приходит и уходит. И наша жизнь соткана не из одних лишь
счастливых моментов. Мне тяжело вспоминать войну, убитых и раненых
товарищей. Но эти воспоминания — мое прошлое. Кем я буду без них?
Пустышкой, «беззаботиком»?
— С тех пор, как погибла Элизабет, я ни дня не прожил без боли,
— Сэм моргнул невидимыми слезами. — Одиннадцать лет – большой срок.
За эти годы боль перестала терзать все тело – укрылась в глубине
сердца, чтобы время от времени напоминать о себе. Давать
почувствовать, что я потерял и никогда не верну. Но эта боль – моя
навсегда. Она останется со мной до конца. Пока я чувствую боль, я
помню свою дочку, люблю ее. И она жива для меня. Жива в моей
памяти. Джулия не могла жить с болью и предпочла уйти в
беспамятство. Это был ее выбор. Хотя я пытался ее переубедить.
Сэм тяжело встал, потянул усталые плечи, неожиданно улыбнулся
краешками губ и сказал нарочито бодрым голосом:
— Давай-ка соорудим что-нибудь на завтрак. Сейчас проснется наша
подруга и, как обычно, разворчится от голода.
Он поспешил в сторону огороженной длинным столом кухни—столовой.
Иван с грустной улыбкой глядел на Сэма и думал: как ему повезло
встретить этих людей! Теперь Сэм, Кристи и Люк – его семья.
Лязгнула дверь – на Конечную вошел Люк. С лицом, похожим на
горестную маску.
— Ты опоздал, — Иван встал и протянул ему «живую» руку.
— Миранда приболела. Дома холодно, кашель никак не проходит.
Иван резко поднялся, крикнул:
— Сэм, справишься полдня без нас? Мы сгоняем в Хоупфул-Сити. К
вечеру вернемся.
— Что ты задумал, Иван? – в глазах Люка мелькнула тревога.
— Я знаю армейский склад на окраине города, где есть генераторы,
и можно разжиться топливом. Хватит твоей семье болеть и
мерзнуть.
— Ты хочешь, чтобы мы вломились на склад, полный охраны?
— Вряд ли его слишком строго охраняют. Дисциплина ослабла, я
видел, как рядовые проходят по улице и забывают отдать честь
офицерам. И никого за это не наказывают. Война закончилась десять
лет назад, и все расслабились. Но для нас, изгоев – это не так уж
плохо. Иначе нам не выжить. Все, что есть в Трущобах, так или иначе
украдено в Хоупфул-Сити.