Ну и бездна с ними со всеми.
Сжимаю кулаки, чувствуя, как когти впиваются в ладони, и шагаю в
чащу, следуя за этим безумным следом. Нет, ну надо же так
умудриться! В метель, с травмой, да еще и петлять по лесу, словно
подвыпивший заяц!
Ее следы это настоящий ребус. Сначала она сделала два идеальных
круга вокруг березы, будто исполняла какой-то древний ритуал. Потом
трижды обошла раскидистую ель, оставив на стволе кровавые отпечатки
пальцев. Почти вышла к дороге - я даже успел обрадоваться, - но
затем резко развернулась и уверенно зашагала... прямиком к Чертову
оврагу.
"Ну конечно, - мысленно рычу, - куда же еще!"
Мои уши улавливают далекий скрежет льда - где-то впереди уже
начинает проваливаться снежный наст. Если эта дурочка упадет
туда... В лучшем случае - переломы. В худшем...
Ускоряю шаг, ветки хлещут по лицу, но мне уже все равно. Зверь
внутри бурлит от ярости, совершенно, не понимая, зачем мы этим
занимаемся. Тем более в метель. Медведи ненавидят зиму.
Наконец настигаю её где-то через полчаса. Стоит ко мне спиной,
мелко дрожа всем телом, видно даже сквозь метель. Бездна побери, да
она же вообще не одета по сезону! Тоненькая осенняя курточка, будто
бумажная, и эти дурацкие сапоги на каблуке - в них она
переминается, как раненая цапля, высоко задирая ноги с каждым
шагом. Волосы, мокрые от снега, облепили лицо и шею. Шапку, видимо,
потеряла ещё у машины, или вообще не надевала, как городские
модницы.
Замираю в паре метров, давая шанс одуматься. Жду. Считаю до
десяти. До двадцати. Но нет, продолжает пялиться куда-то в снежную
пелену.
Со вздохом нарочно наступаю на сухую ветку. Громкий хруст
разносится по лесу. Она замирает, будто заяц перед выстрелом, затем
медленно-медленно оборачивается. Глаза у нее огромные, правда,
полные животного ужаса. Губы синие от холода дрожат.
— Ма-ма... — выдыхает она, и зубы её стучат так, что, кажется,
вот-вот выпадут.
— Не угадала, Снегурочка, — начинаю я, но не успеваю закончить,
потому что девчонка попросту падает в обморок.
— Вот же малахольная! — рычу, подбегая к ней.
Девчонка ледяная на ощупь — губы синюшные, кожа белее снега
вокруг. Чёрт возьми, да она же на грани гипотермии! Срываю с себя
нагретый и окутываю её, как ребёнка.
— Вот же! Курица! — сквозь зубы цежу я.
Куртка напрочь промокла, полагаю, что остальное тоже. Чертыхаясь
и ругаясь, поднимаю свёрток и бросаюсь обратно к машине, проклиная
всё на свете: Джейка, метель, этот проклятый лес. Отвезу в особняк.
Отогреем. А потом пусть возвращается в город, и чтобы я её больше
никогда не видел.