Смех застревает в горле. Тучи, которые собираются над головой, моментально рассеиваются. Кошусь на Кирилла, глажу его по волосам. Убеждаюсь, что ребенок спит, и кидаю взгляд на прикрытую дверь.
У меня максимум пара минут на восполнение сил. Потом бешеный воробушек доклюет мои останки.
«Не шипи, змейка. Я уворачивался от сковородки и укладывал Кирюшу спать. Он клевый», — отвечаю на ворох сообщений.
Поколебавшись секунду, добавляю:
«Кажется, я ему понравился. Пиздец. Я отец».
Следом прилетает ожидаемый ответ от Лены, и на душе становится легко.
«Донор спермы ты, Лазарев! Чтобы стать отцом, надо попотеть. Как Кирюша?»
Не знаю, чего стоит Лене подобный энергообмен. Но счастлив от ее виртуального присутствия здесь и сейчас.
«Спит».
На экране моментально высвечивается:
«И чего ты расселся? Иди и завоевывай девушку мечты. Зубки красивые покажи. Как умеешь! Властный пирожок)»
«P.S. Олег просил передать, что в недрах Аниной квартиры прячется топор. Будь осторожнее. Я передумала тебя хоронить».
«P.P.S. Но это не точно».
Тонкая полоска света проникает в комнату. Вишневый аромат щекочет ноздри, а в памяти вспыхивают кадры из прошлого. Вспоминаю все полюбившиеся нам с Аней позы из Камасутры и тяжело вздыхаю.
Сегодня случится секс только у моего мозга. С участием страпона.
Аня, похожая на взъерошенного воробья с одеяла Кирилла, стоит в коридоре и грозно взирает на меня. Сковородка в ее руке показывает, в какой стороне выход.
Кстати, на этот раз чугунная.
Благо, что меня тоже хрен сдвинешь. Телефончик хорошего стоматолога всегда под рукой, а сотрясение мозга я переживу.
«Было бы чему сотрясаться», — скажет Лена.
3. Глава 3. Аня
Лазарев стоит и бестолково хлопает ресничками.
Весь такой красивый, надушенный, беленький — прямо как дорогая сумка из дизайнерского магазина.
Но я-то в курсе, что там и подкладка криво прошита, и замочек заедает, и молния хлипкая.
Вся «Беленсиага», которая носит имя Евгений Лазарев, сшита на подпольной фабрике, где-то на задворках Африканских стран. Ничего в ней настоящего и уникального нет. Только умение строгать очаровательных детишек.
Даже вместо зубов обычные виниры.
Делает вид, будто не понимает прозрачного намека, когда я в десятый раз тычу сковородкой на дверь. Растягивает губы в улыбочке, бесстыжие глазки смотрят в пол, словно в рисунке линолеума прячутся ответы на все вопросы вселенной.