Зря я осталась здесь. Рисковать жизнью ради брата это одно, а совсем иное находиться в опасной близости к тому, кто может отдать приказ о твоём четвертовании. Хотя, отчаянно пытаясь попасть в Лармар к Ромусу, я, по сути, делала то же самое…
Верховный баргат повернулся к народу, вытащив из своей пазухи длинный кинжал из зуба дракона. Невероятно острый, тот способен оставить порез от одного только прикосновения к коже.
Мужчина поднял руку с кинжалом, чьё навершие в виде драгоценного камня тут же блеснуло на солнце. Ше’ру за его спиной застыли в ожидании, отдавая честь своему начальнику.
Если Ромус переживёт обучение, ему предстоит стать одним из этих псов, верно поклоняющихся верховному баргату. И покляться самому Императору в верности, что включает в себя беспрекословное исполнение всех его приказов. По устранении потомков фейри в том числе. Я старалась не думать о ситуации в этом ключе, но в душе искреннее надеялась, что нам с Ромусом никогда не придётся становиться врагами…
— Мирные эккхе: госпожи и господа, — по площади прокатился громкий и властный голос верховного баргата. Казалось, от него задрожала даже земля, —верные поданные нашего истинного Императора! Я прибыл сюда для того, чтобы свершить суд над гнусными мятежниками, сеющими хаос и смерть на наших землях. Эти мереты[2] планировали погубить тысячи жизней в мирном городе, — остриё кинжала баргата указало на грудь главаря мятежной группы. — Но теперь все виновные пойманы, и каждый из вас, законопослушных эккхе, может спать спокойно.
Люди на площади не вымолвили ни слова. Их глаза были прикованы к телам мужчин на помосте.
За несколько дней, проведенных на рынке, я знала, что один из этих мятежников — пекарь, другой — талантливый кузнец. Всего мятежников у столбов было четверо, но горевал народ только по двум. Дома у них оставались семьи. В знак единения с горем их жён и детей люди на площади молчали, наблюдая за правосудием баргата.
Лицо верховного баргата по-прежнему скрывал капюшон, когда он провёл лезвием кинжала по коже мятежника. Струйка крови полилась на помост. Затем он повторил то же действие с другими мятежниками, пустив и их кровь. Я заметила, как под тканью плаща баргата что-то засветилось — амулет или цепочка, разобрать было сложно.
Резким движением мужчина поднёс к носу окровавленное лезвие и принюхался. Я видела, как блеснули под капюшоном его яркие, золотистые глаза, и сверкнули белоснежные зубы. Замерев на месте от этого ужаснейшего зрелища, я не могла оторвать своего взгляда от верховного баргата. Казалось, и его Ше’ру ждали решения, которое он сейчас принимал.