За соседним столиком уже шла игра. Играли втроем - Олаф, Картер
и
Огилви. Старатель играл осторожно, больше для виду. Основная
борьба шла между Картером и Комиссаром.
Сначала Огилви везло. Он выигрывал небольшие банки, усмехался.
Пил виски стаканами. Его уверенность росла. Он начал шутить,
рассказывать истории. Говорить громче. Картер сидел, молча,
внимательно наблюдая. Джозайя, словно тень, менял стаканы. Один за
другим.
Незаметно для Огилви, Картер начал использовать «особенную»
колоду. Руки у него были удивительно ловкими. Словно он делал это
всю жизнь.
Сначала он начал выигрывать чаще. Мелкие банки, потом покрупнее.
То и дело слышалось “ол ин” - иду на все. Лицо Огилви стало менее
расслабленным. Он начал играть агрессивнее. Тоже поднимать ставки.
Глаза у него уже были остекленевшие, руки дрожали.
Комиссар начал проигрывать. Больше и больше. Сначала он играл
серебряными и золотыми монетами, явно привезенными с собой. Потом
наличными долларами, что достал из конверта. Очевидно это были
деньги Гуггенхаймов. Но и они быстро закончилось. Лицо его
потемнело. Он нервно потирал ладони.
– Ставки! – крикнул он, когда проиграл очередной крупный банк. –
Больше нет наличных! Играем под запись!
Картер спокойно кивнул.
– Как хотите, господин Комиссар. Мы можем закончить.
– Нет! – он хлопнул по столу. – Играем дальше! Я напишу
вексель.
Вот он. Перешел черту.
Картер незаметно кивнул мне. Джозайя принес чернильницу, бумагу.
Огилви выписал первый вексель.
Ставки сделаны, пошла новая раздача. Картер поднимал и поднимал
ставки. Олаф спасовал, вскрылись. Стрит-флэш против фул-хауса.
Комиссар застонал. Потом крикнул:
– Я отыграюсь! Сдавай
Он проигрывал, проигрывал и проигрывал. Огилви ругался, клялся,
требовал пересдать, обвинял партнеров в своем невезении. Но он не
мог остановиться. Азарт и виски завладели им полностью.
Игра длилась до глубокой ночи. К утру Комиссар Огилви проигрался
в пух и прах. Он сидел, опустошенный, бледный, с трясущимися
руками. Перед ним на столе лежала целая пачка подписанных им
векселей. На общую сумму… тридцать с лишним тысяч долларов. По
меркам многих здешних старателей - ерундовая сумма.
– Тридцать тысяч… – пробормотал он, не веря своим глазам. –
Боже…
Картер аккуратно собрал векселя. Сложил их, отнес ко мне за
столик. Я тут же, на глазах у Огилви выкупил их по номиналу за
золото.