Леонид Ильич редко повышал голос, я никогда не слышал его крика.
Но в вопросах, которые считал важными, он никогда не шел на
компромисс. Его ошибочно считали слабым из-за внешней мягкости и
доброты. Я бы сказал, что управлял государством он железной рукой,
но в мягкой перчатке. И Горбачеву действительно повезло, что он не
сел в такую лужу при товарище Сталине. По сравнению с ним, Брежнев,
обойдется с Майклом Горби относительно мягко. Жизнь не сломает, но
наверняка поставит крест на карьере Горбачева.
Члены Политбюро прибыли в течении часа. Не все, конечно. Не было
Суслова, Кириленко, Косыгина, но зато присутствовало много
«национальных кадров». Даже Шеварнадзе приехал, который хоть и был
членом ЦК, но в состав Политбюро не входил. Я удивился присутствию
такого количества представителей компартий союзных республик.
Хорошо совпало, что они находились в это время в Москве. Хотя,
скорее всего, из-за Машерова. Его назначение на новую должность
было для всех очень важным вопросом. А еще наша партийная элита
никак не могла освоиться с сильно изменившимся в последнее время
Брежневым — не знала, чего ожидать от Генсека.
Все это время изображающий саму невинность Михаил Сергеевич
сидел в приемной. Заседание уже началось, когда последним вошел
Гейдар Алиев.
— Простите за опоздание, я не мог оторваться от документов, — и
он быстро прошел на свое место.
Мы с Рябенко сидели на стульях у стены, вместе с секретарями и
референтами.
Брежнев озвучил первый вопрос — назначение Машерова на должность
своего первого заместителя.
— Если уж проявил инициативу реформирования государственного
аппарата, то начинать нужно с себя! — заявил Леонид Ильич. —
Предлагаю кандидатуру Петра Мироновича на должность моего…
«Преемника» — подумал Брежнев, но вслух произнес:
— Первого заместителя.
— Мы, конечно, глубоко уважаем дорогого Петра Мироновича, —
начал как всегда со змеиной лести Рашидов. — И в Политбюро мы
вместе давно работаем. Белоруссия — хорошая республика,
индустриальная, много чего производит. Но почему именно Машеров?
Разве нет в стране более опытных экономистов и хозяйственников,
зачем учитель на такой ответственный пост пойдет?
Машеров, тоже присутствующий на совещании, как будто бы не
обиделся. Он лишь улыбнулся и сказал:
— Вы, уважаемый, Шараф Рашидович, немного преувеличиваете.
Учителем я был до войны, а во время войны партизанил. Потом
хозяйство восстанавливал. Да много чем занимался. А то, что вы
назвали меня учителем — это для меня высшая похвала. Даже жалею,
что не смог вернуться в школу после войны.