А затем, в тринадцать, рассказал про тётю Варю и Антона. Показал фотографии и спросил, не хочу и я познакомиться с его сыном. Высокий, в свои шестнадцать уже широкоплечий, с безумно вкусными как молочный шоколад глазами. Он понравился мне с первого взгляда. А я ему ― нет.
В тот день я узнала, каково это, когда тебя ненавидят до ломоты во всем теле. Когда одно твоё имя вызывает желание сомкнуть на шее пальцы. А запах… Антон сказал, что я пахну, как грех. Тогда я думала, что сладко, запретно, но теперь понимаю ― мерзко, зловонно ― как пахнет сам ад.
Дядя Миша всю дорогу говорит. Пытается объяснить поведение сына. Оправдать его. Он всегда оправдывал, как бы Антон себя не вёл. И это хорошо ― нет, правда ― так отчаянно, несмотря ни на что, любить своего ребёнка, не прекращать попытки вновь стать к нему ближе. Меня всегда это восхищало. Но я не понимаю… всё равно. Почему я?
Когда подъезжаем, мама уже ждёт нас на дорожке. Волнуется ― замечаю по тому, как кусает губы и сминает пальцами кардиган.
― Ну как? ― спрашивает тихо, а я только и могу, что молча хлопнуть дверцей. ― Ничего. Я завтрак приготовила, поешьте.
― Мне нужно переодеться.
Залетаю в дом, ощущая, как бешено колотится сердце. Как оно почти выламывает изнутри рёбра. Расстёгиваю платье, бросаю его на пол, следом ― колготки и белье. Встаю под душ, а затем на полную включаю напор. Ледяная вода безжалостно пронизывает до костей, въедается в кожу, в клетки, в кровь. Но я не чувствую дрожи. Тело так горит, что почти невозможно сделать вдох. А сделав ― больно выдыхать.
Вспоминаю полные неприкрытой злобы глаза, и тошнота невыносимо скручивает желудок.
Почему он так ненавидит меня?
Почему меня?
Я ведь была ребёнком, как и он. Ребёнком, с которым в десять не обсуждаешь взрослые проблемы. Не делишься подобным.
Разве он этого не понимает?
Разве не понимает, что я всего этого не хотела? Что мне все эти годы плохо. Что я чувствую свою вину, хотя не должна. Что сердце болит за маленького мальчика, лишившегося отца, за уже мужчину, потерявшего мать, которому пришлось тащить на себе ВСЁ. Потому что Варвара Александровна болела.
Дядя Миша предлагал помощь ― всегда, на протяжении всех десяти лет, но Антон и слышать не хотел. Считал, что справится со всем сам. А предатель им с мамой не нужен.