Артёмка уже покраснел от плача, а от пелёнок очень дурно пахло. Ох, милый! Я же даже помыть не могу, воды тёплой нет.
Пришлось кормить так, прижимая к груди тёплый комочек, который с жадностью терзал сосок.
— Прости меня, — прошептала я. Солёные капли упали на щёку малыша, заставляя его поморщиться. — Прости, крошка. Мама больше так не будет.
— Что ты там опять сырость развела? — послышался от дверей голос Авелины.
Женщина стояла в дверях и смотрела на меня с мягкой улыбкой. Словно ничего не произошло, словно мне всё приснилось.
Но я видела те пятна… Видела!
Подруга развела бурную деятельность. Растопила печь, принесла воды, принялась что-то готовить. Молча… Словно понимала, что я мало что сейчас могу сказать. Слёзы душили. Страх змеёй сжал сердце и не хотел отпускать. Даже дышать тяжело.
— Давай Тёмку помою, — Авелина забрала полусонного малыша и развернула пелёнки. — Эх, мать, ещё бы час, и потом мучилась бы с болячками. Смотри, вся попа красная. Ничего, сейчас травки заварю, ромашка быстро исправит. А ты оденься и иди за стол, хватит сидеть и рыдать. Ничего такого не произошло.
— Ты издеваешься? — тихо спросила, с недоумением глядя на женщину. — Двое человек погибли. Сгорели заживо!
— И жалеешь ты их сильно, да? — хмыкнула Авелина. — Себя и ребёнка ведь не жалко. То, что дом хотели сжечь, неважно тебе? А ты знала, что дверь бревном подпёрли, чтобы ты выйти не смогла? Себя спасти да сына? Жалеешь, добрая… А тебя не пожалели бы. Ничего, сейчас в себя придёшь, к старосте пойдём. Пусть Михей разбирается, что у него за безобразие творится.
— Не пойду, — угрюмо мотнула головой. — Авеса меня убьёт. Да и не поможет он, не хочет ввязываться.
— Ой, дурная, — вздохнула Авелина, ставя передо мной чашку с отваром и бутерброды. — Хочет или нет, дело десятое. Он староста, отвечает за всех, кто живёт в его деревне. А тут, смотри-ка, казнь решили провести. Нет, идём. А ты в следующий раз золотом поменьше перед людьми тряси! Ты что думала, просто ведьму убить хотят? Дом бы спалили, а потом в саже ковырялись, пытаясь найти золото. Я тебе сразу сказала, чтобы ко мне за едой приходила. А ты? Амелька, я дольше тебя живу. И в этом мире, и в принципе. Я знаю людей, знаю, на что способны. На какую подлость и жестокость. А ты не слушаешь, считаешь себя правой, самостоятельной. Не защити ты дом, погибла бы, не проснувшись!