Меня спасает моя подруга Соня, которая увлекается разговором и задает кучу вопросов Ане. Я не слушаю их, все превращается в писк, который пульсирует в висках и ушах. Хаотично вожу глазами в поисках выхода. Я провела в этом помещении почти час, но абсолютно дезориентирована в пространстве.
Взгляд цепляется за официанта. Обращаю внимание на неприметную дверь, в которую он заходит с пустыми бокалами.
— Прошу прощения, — бормочу тихо. — Я отойду.
Выпутываюсь из рук Сони и убегаю. Знаю, нельзя так поступать с лучшей подругой. Ведь я приехала сюда в качестве моральной поддержки, а что получается? Поддержка нужна мне самой.
Я сбегаю.
Перебираю ногами, кого-то задеваю плечом, что-то мямлю, извиняясь.
Паника. Паника. Паника — вот моя верная спутница, которая идет тенью за мной.
Толкаю нужную дверь и попадаю в служебное помещение. Здесь расположился кейтеринг. Куча коробок, персонала. Меня замечают, но тут такой аврал, что всем совершенно плевать на сумасшедшую гостью.
Срываю маску и быстро иду вперед. Где-то тут должен быть выход на улицу. Нахожу его и буквально вываливаюсь на свежий воздух. Переулок плохо освещен и явно не предназначен для того, чтобы его видели гости.
Спускаюсь по ступеням и сажусь на последнюю. Паника отпускает, я начинаю медленно дышать. Замахиваюсь и швыряю золотую маску в мусорный контейнер неподалеку. Вот и все. Конец праздника. Навряд ли я смогу сегодня держать лицо. Мне нужно домой. В мою серую, неприметную жизнь, к такому же рыжему, вредному и, в общем-то, одичавшему рядом со мной коту.
На плечи опускается теплый пиджак, и я явственно ощущаю, насколько замерзла.
Слава садится рядом со мной. Он не касается меня, не обнимает. Просто рядом, но на некотором расстоянии. Поворачиваю голову и вижу, сколько сострадания в лице у парня. Он тоже избавился от проклятой маски, и теперь я могу наблюдать его лицо безо всякой мишуры.
— Что тебя испугало? — спрашивает аккуратно.
Облизываю пересохшие губы и прочищаю горло:
— С чего ты взял, что меня что-то напугало? — и сразу ухожу в несознанку: — Вообще-то, я просто вышла подышать свежим воздухом.
— Я лежал в рехабе. Думаешь, не узнаю паническую атаку? — в его вопросе нет ни грамма веселости, скорее печаль, перемешанная с безысходностью.
— Кстати, почему ты лежал там так долго? Целых два года? — решаю перевести тему разговора.