Быстро моргаю, сгоняя непрошеные слезы, и выпиваю. Разом опрокидываю в себя рюмку и выдыхаю.
— Хороша? — глаза загораются.
— Еще как! — внутри начинает согревать, и я даже улыбаюсь. Ну хоть что-то.
Пока я поедаю свой поздний обед, бабуля постоянно щебечет. Рассказывает о всех последних новостях, о политике, соседях и подругах. Слушаю ее голос и постепенно расслабляюсь, растягивая губы в улыбке. Вот теперь я дома. Хорошо-то как.
Бабушка окутывает теплом, как одеялом, грея мою задубевшую душу. Про меня не спрашивает: как-то не принято у нас, да и бабушка знает, что, когда я захочу, сама все расскажу.
Мама закончила на огороде, но так и не зашла в дом.
— Она к соседке, наверное, пошла. Та обещала поделиться семенами, — беспечно отмахивается бабуля, и я киваю.
Да-да, конечно. За семенами, ведь это очень важно. Семена — это хорошо.
— Ладно, иди отдыхать, бабуль! — выпроваживаю ту с кухни. — Я тут сама приберусь.
Бабушка, вместо того чтобы уйти, подходит ко мне и проводит руками по моей рыжей шевелюре. Я знаю, от кого у меня эти волосы. От моего непутевого отца. Мать в порыве злости даже кидала мне это в качестве претензии. Сама она всегда была светловолосой, как и бабуля.
— Ты прости ее, внученька, — просит жалостливо. — Она не ведает, что творит.
Зажмуриваюсь.
Бабушка целует тонкими губами мою щеку и уходит. Поднимаю веки и выпускаю из-под них горячие капли.
24. Глава 22. Всюду серые лица, а я уже успел влюбиться
Слава
— Дим, ты мне брат или где вообще? Кто, кроме тебя, поможет? — меня пробирает злость.
— Славян, я ж тебе вроде ясно донес: не знает Соня ничего.
Слышу возню на заднем фоне в телефонной трубке, которую прижимаю к уху, и тяну сигаретный дым.
— Дай мне, я поговорю с ним, — слышу голос Сони.
Снова шелест, и девушка брата говорит:
— Слав, привет!
— Привет. Порадуй меня чем-нибудь, — охота завыть в полный голос.
— Я правда не знаю, куда она поехала. Вернее, знаю, что к матери на дачу. А где находится эта самая дача — представления не имею, понимаешь? Вчера утром она забрала у меня телефон, попросила ее не терять. Сказала, что ей надо проветрить голову, да и с родными, как я поняла, она давно не виделась.
— Черт, — тру переносицу.
— Ты пробовал ей дозвониться? — в голосе Сони слышна досада.
— Конечно. И писал, и звонил. Абонент недоступен.