Варвара испуганно покосилась на печь, где кипел чёрный старый котёл. Крышка на нём тихо подпрыгивала, а шипение да запах мяса по избе проносились.
Криво улыбнулась старуха, ехидно на девицу глазом злым повела:
– Решила угостить бабушку по-свойски?
Закивала поспешно Варвара, а у самой на глазах слёзы в град превратились.
– Не послушала меня... Сама разделала да приготовила... – кашлянула Баба-яга. – Смотри же, не понравится мне твоё кушанье, тебя следом отправлю!
– У-ху! У-ху! – ухнул из-под мрачного потолка филин и взглянул на хозяйку бешеным взглядом.
– Чавой говоришь? – подставила ухо та.
– Он говорит, что ещё ничего не готово! – вскочила Варвара с лавки и кинулась помешать варево.
Задумалась Баба-яга, затаилась, на филина своего серого залюбовалась, а затем спросила:
– Почему я криков не слышала? Али девок в селе теперь учат детей потрошить?
– Я вон... – девица выставила поцарапанную ногу, которую скрывал разорванный подол, и продолжила: – Тряпок в рот ему натолкала... – Она всхлипнула и долго не могла договорить: – Чтоб не разбудить тебя, бабушка...
– А отвар почему не дала?
– Дала, ещё как дала. Но уж сопротивлялся больно... Мне и пришлось... – сглотнула Варвара судорожно и громко опустила крышку на котёл.
– Дай испробовать...
– Нет! Я всё сделала, как ты велела! Теперь помоги!
– В этом доме одна хозяйка, и это – не ты, – опасно проскрипела старуха, и решимости у девицы поубавилось.
– Он тебе целиком достанется, успеешь отведать... А я... не хочу этого видеть...
Прищурилась Баба-яга, засопела, стала раздумывать. Походила она на одном месте, потопталась да говорит:
– Дивуюсь тебе, девка. Мальца ради себя не пожалела. Знать, дело и впрямь важное...
– Важное, очень важное! – обрела уверенность та.
– Садись, – велела старуха, покосилась жадно на кипящий котёл и поплелась к лавке следом. – Говори.
Залилась Варвара слезами горючими, зарыдала, что есть сил, замямлила неразборчиво, застонала. Слушала-слушала Баба-яга да как гаркнет:
– Глаза тебе живьём зашью!
Перепугалась гостья только что не до смерти, вмиг слезы высохли, голосок прорезался, и она затараторила:
– Муж мой, Ярослав Васильевич, лиходеем оказался! Бьёт, издевается, работу непосильную делать заставляет! Молила я его не трогать меня, детьми родными заклинала, только не слушает он ничего! Как напьётся с утреца пораньше так и давай колотить чем попало! То котёл в меня запустит, то окомёлком отлупит, а то и сам... сам навалится! – разрыдалась Варвара пуще прежнего, пригнулась к исцарапанным коленям да и скулит.