– Экую нечисть развела! – досадовала Баба-яга и опасливо оборотилась. Отовсюду на неё смотрели мелкие злобные существа.
Не успела она думу додумать, как схватилась хозяйка болот за ступу да потянула на мягкое дно. Из рук жилистых колючки торчат, из колючек жгутики повылазили, присасываются к древнему дереву, так что не вырваться, не взметнуть в небо. Поняла старуха, что прогадала, разозлилась, а к ней уже и вонючие руки тянутся. Вдарила Баба-яга по косматой голове, и та снова под воду ушла, омут чёрный раскрыла да ещё глубже ступу засосала.
А тем временем выбралась Варвара на зыбкую почву, замёрзла, застучала зубами. Водица болотная с неё течёт, ряска на коже щиплется, взгляд безумно по трясине мечется. Смотрит девица и видит – сошлись в битве не на жизнь, а насмерть страшная кикимора и безобразная Баба-яга. Одна путами водяными обвивает, пиявками ступу облепляет, другая колотит метлой что есть силы, но никак не справится. Черно стало вокруг, мерзко. Везде огни зелёные зажигаются, мерцают да надвигаются, туман по воде стелется, а в нём кто-то жадно ползёт...
Бросилась Варвара в чащу вне себя от ужаса, и несётся сквозь непролазные дебри. То на камне случайном оступится, то коленом в разрушенный пень влетит, а то и отхлещет себя по щекам сырыми жгучими ветками. Не видать впереди ни дорожки, ни тропки, ни осинок ласковых, ни березок нежных, одна дурнота да тлен.
Выбралась девица в ельник, упала на подстилку из колких иголок да и заплакала. Понёва на ней вся изорвана, руки и ноги изодраны, по щеке кровь струится. А холод могучий до костей пронизывает, до нутра добирается, вот-вот коснётся мерзкими пальцами сердца. Дёрнулась Варвара, вскочила, осмотрелась – нет заветного кувшина! Уж она и металась, и мучилась, и волком ввысь завывала, но слезами горю не поможешь. Пропал отвар, канул в болото на радость али на горе кикиморам.
Оборотилась девица назад мысленно, преодолела преграду деревьев мрачных и оказалась у смрадного болота. Поднялась по голеням дрожь холодная, забила, затрясла тело измученное, тронула захолонувшее сердце. Нет, нет ей дороги туда, ни за что не вернётся в трясину! Уж лучше смерть в лапах медведя, чем в зловонной пасти кикиморы...
Бредёт себе Варвара по тёмному ельнику, спотыкается, в стопы иголки впиваются, и не ведает, что давненько за ней наблюдают. Повеяло ветерком тёплым, летним, принесло откуда-то дым от печи, аромат похлёбки да чая душистого. Воспряла она духом, обрадовалась, точно крылья за спиной выросли, да побежала вперёд. Долго ли, коротко ли, близко ли, далёко ли, а выходит девица из угрюмого ельника к доброй избушке. Дымит весело труба на соломенной крыше, теплится уютно в оконце лучина, напевает женский тихий голос песню. Подошла Варвара к забору, схватилась за добротные доски и заплакала. Выходит на порог старушка, маленькая, в белом платочке да понёве в клеточку.