Мужской взгляд скользит от щиколоток, поднимается выше и задерживается на моих губах. Молчаливая пауза затягивается.
— Слушай, — протяжно вздохнув, проводит рукой по лысине. — Видно, что ты хорошая девчонка. Домашняя. Иди домой, нечего тебе здесь делать.
— Нет, мне надо к нему, — не собираясь отступать, решительно делаю шаг вперед.
— Ты ведь пожалеешь. Не связывайся с ним. Иди домой, борщи вари.
— Пожалуйста, отведи меня к нему, — молю, чуть ли не плача. Наверное, мои слезы действуют на него и, сжалившись, пропускает внутрь.
Просторная ухоженная территория, зеленый аккуратный газон. Большой двухэтажный дом с бассейном. Внешне все красиво. Если не брать в расчет вооруженную охрану, никогда не подумаешь, что здесь живет жесткий бандит, наводящий ужас на весь город.
— Чего еле плетешься? — не оборачиваясь, спрашивает лысый. — Если передумала, вернемся, пока не поздно.
Уже поздно. Для меня нет дороги назад. Молча ускоряю шаг, хотя ноги не несут меня в логово зверя, из которого не известно, когда я выберусь.
Я захожу в просторную гостиную, и яркий свет режет по глазам. Проморгавшись, я вижу сидящего с широко расставленными ногами Зевса, а рядом с ним жгучую брюнетку в купальнике. Она ластится к нему и заливисто смеется, не обращая на меня никакого внимания.
— Зевс, к тебе гости, — бросив фразу, лысый смотрит мне в глаза, и помедлив, словно решая, как поступить, уходит.
После того, как Алиев что-то шепчет девушке на ухо, она уходит, ревниво смерив меня взглядом.
— Зачем пришла? — Алиев восседает, как царь на троне. Осанка, стать. Все при нем. Белая, почти до конца расстегнутая рубашка обнажает грудь и каменный пресс. Рукава закатаны. Он расслаблен и совершенно не удивлен моему приходу. Знал, мерзавец, что я сломаюсь и приползу к нему.
— Мне нужна твоя помощь, — едва шевелю губами, умирая от страха и необратимости ситуации.
— Ты говорила, что не такая, и тебя от меня воротит. Что мои подачки тебе не нужны. Что же изменилось?
Рустам говорит ровным голосом, но у меня пальцы леденеют от каждого его слова, сказанного с диким пламенем похоти в глазах. Лучше бы он кричал, срывая связки, чем убивал меня монотонностью речи. Чувствую его желание каждой клеточкой, морально настраиваю себя на неизбежность.
— Я и сейчас своего мнения не изменила, но мне нужна твоя защита, — после моих слов на мужском лице появляется оскал хищника. Не нравятся ему мои слова, а мне тоже не хочется перед ним стоять и унижаться.