— Прошу, господин архиепископ, продолжайте. Прошу прощения за
эту нелепую заминку, произошло досадное недоразумение.
Я широко улыбнулся Виктору Ивановичу, и тот едва заметно кивнул.
Гости ожили и опустились на свои места. Радонец вздохнул и снова
начал читать свою семиминутную молитву.
Все продолжилось практически с того же места, где нас так грубо
прервали.
Пока я слушал монотонное бормотание Радонца, мысленно
подсчитывал расходы на ремонт коридора. Цифра получалась весьма
неприятная, что не добавило мне настроения.
Впрочем, едва корона заняла свое законное место, я выдохнул.
Теперь Виктор Иванович Мережковский, принявший имя Георга Пятого,
стал императором Объединенной Московии.
Дело сделано.
Перед глазами проносились поля и реки, мимо которых меня должен
был везти возница. Я прикрыл глаза, чтобы образ уплотнился.
Всего-то нужно выйти на улицу и...
— И что ты будешь делать со своим сыном?
Я от души выругался.
— Марк, да он мой сын, как из тебя знойная красотка.
— И все же?
— Ты послал за Блохиной? — мечта о поездке укатила от меня с
громким хохотом пьяного возницы.
— Конечно, мне самому интересно, кто она и почему назвала сыну
твое имя.
— Мне больше любопытно, почему этот так называемый сын даже не в
курсе, кто я. Образование стало совсем ни к черту.
Мысль о чужом сыне напомнила, что у меня еще не проверена
история с книгой о моей жизни. Поморщившись, я махнул в сторону
своего кабинета. Если нужно подождать явления матери студента,
почему бы не сделать это со всем комфортом?
Мережковский сейчас собирает министров, которые вчера присягнули
ему на верность, раздает грамоты и приказы о наделах с должностями,
а я в таком не имею ни малейшего желания участвовать. Все эти
подобострастные лица, принявшие правильную сторону, улыбки от звона
золотых монет на счету и новые, новые, новые проблемы.
— Ты точно не знаешь эту Блохину?
Марк все не унимался. Мы уже дошли до кабинета, крикнули
прислугу принести нам чай и устроились на креслах, сев друг
напротив друга.
— Фамилию точно такую не знаю.
— Может, сменила? Прячется от свирепого господина архимага, —
Бережной скорчил злую мину.
— И что? Сын-то ее для чего приперся и чуть не сорвал коронацию?
Мотив какой?
— Отсутствие мозгов, скорее всего.
— Тогда точно не мой сын. Мой бы зачаровал стулья, чтобы наши
гости не смогли на них сесть.