Она и к политико-социальным вопросам так же относилась: где они и где она? Особенно это касалось оставленной Родины и ее проблем. Новости «оттуда» она почитывала, в соцсетях одно время топталась, слухи в землячестве разные перетирала, Борюсик иной раз делился соображениями «кто виноват и что делать»…
***
Кстати, о Борюсике…Странно, но Голос как-то обошел тему с Хобяковым…
Впрочем, здесь Лиса была уверена на все сто, что уж кому-кому, но выпускнику МГИМО москвичу Борьке Хомяку (кликуха у него такая была в институте) не то что камни в ее сторону кидать, ему ноги ей целовать надо! Что, вообще-то он и делал, несмотря ни на что…
Да, она его вычислила, да, очаровала (много позже она задавалась вопросом, а она ли его выбрала?), но кто, кроме них двоих, знает, сколько сил, терпения, выдумки, в конце концов, она потратила, чтобы превратить вахлака, коим и был студент Борис Хобяков, в интеллигента?!
В семье мидовского чиновника младший Хобяков был паршивой овцой, в прямом смысле: полноватый, простоватый, неуклюжий, потеющий по поводу и без, он был головной болью матери, удивляющейся, как у НИХ мог родиться столь несимпатичный сын?
Одно примиряло родителей с ошибкой генов: парень был умен, учился отлично (как его при этом троллили, Хобяковы предпочитали не ведать), так что в его будущее отец вкладывался, торя сыну дорожку в зарубежье в надежде, что тот уедет и перестанет смущать знакомых своей непохожестью с блестящим старшим сыном, уверенно шагающим к высотам карьеры во внешнеполитическом ведомстве.
Хмырову они, поматросив, все-таки приняли, поженили «детей» и отправили куда подальше. И тут Лиса развернулась! Одного ума и папашиных связей для карьеры мужа было маловато, «товар надо подавать лицом», и она принялась воплощать в жизнь слова «Я его слепила из того, что было».
Зарядка, йога, массажи, маникюр-педикюр, маски-краски, эпиляция, поиски образа… Месяцами поначалу она экспериментировала с внешностью мужа, подбирая диеты и прически, цвет волос, форму очков и фасоны костюмов, что избавить Борюсика от неуверенности, превратить в пусть некрасивого, но импозантного мужчину «с изюминкой», коей был его ум… Да уж, плакали порой оба: она – от усталости, он – от боли и стыда.
Борис был потлив – она пришивала куски тканей в рукава подмышками, чтобы пот впитывался, подбирала дезодоранты, ванны, рубашки одной модели и цвета, чтобы он мог переодеться в кабинете… У него была слишком чувствительная кожа, поэтому каждое бритье в жаркой Африке вызывало жуткое раздражение и прыщи на лице (ни одна бритва не справлялась), и Л