– Одежду дадите? – буркаю я.
– Подождёшь, – в тон мне отвечает Хильда, а затем продолжает бубнить: – Аллара, направленная в гарем ёрмунганда, должна обладать здоровым телом. Я должна осмотреть тебя, таковы традиции.
– Угу, а ещё быть невинной, – хмыкаю я. – Вы и туда залезете?
– Боюсь, о твоей распущенности ходит достаточно слухов, чтобы отмести такую необходимость, – ворчит Хильда, обходя меня по кругу. – Сделаем исключение.
Когда острый взгляд доходит до клеймённого плеча, её брови словно подпрыгивают.
– Ох… – выдыхает она поражённо.
– Ах да, – припоминаю я насмешливо. – Дева в гареме ёрмунганда должна быть лишена крупных шрамов и отметин на теле… Так я не подхожу? Могу быть свободна?
Хильда берёт себя в руки, её лицо снова становится ледяной маской. Она забирает стопку одежду у служанки за ширмой и подаёт мне. Прочистив горло, она, отводя взгляд, произносит:
– Варварская страна с варварскими отсталыми традициями. Кому пришло в голову так поступить с тобой? Он вылез из тёмных веков?
– Моему кузену, его императорскому Величеству, – отвечаю я елейным голоском, спешно натягивая пахнущую свежестью одежду. Это льняная рубаха с вышивкой, ярко-красный кушак и свободные штаны. Высокие сапоги и серая шерстяная накидка с капюшоном радуют глаз, обещая скорое тепло.
Хильда опускает ресницы и глубоко вздыхает.
– Это из-за…
– Да, из-за вашего названого племянника.
– Он знает?
Я угрюмо молчу, борясь с костяными пуговицами. Старая драконица вдруг касается моего плеча. Удивлённо поднимаю голову и сталкиваюсь с её понимающим печальным взглядом. Как будто сейчас она скажет что-то тёплое, почти материнское. Хильда размыкает губы и произносит:
– Тебе не место рядом с ёрмунгандом.
Я икаю от такой прямолинейности, а затем в моей душе поднимается волна возмущения.
– Да как будто я к нему так прошусь! – восклицаю я. – Сдалась мне ваша коронованная ледышка, растерявшая всякую совесть и способность на светлые чувства!
Думаю, что Хильда должна оскорбиться из-за такого пренебрежения по отношению к Великому змею, но она опускает взгляд, а затем едва слышным шёпотом произносит:
– Заметила, да? Трудно не заметить, ты же хорошо его знала. Быть может, даже любила.
«Быть может»! Давлю лезущее наружу язвительное замечание. Если бы я не любила его, моя судьба сложилась бы совсем иначе. Но сейчас не время жаловаться на несправедливость. Я подозрительно щурюсь.