Роман
Смотрю в глаза детей и понимаю, что для них это нонсенс.
Диковинка! Непозволительная роскошь. Черт! Как не сорваться и не
скупить все, на что они только посмотрят.
Лана!
Ну что же ты сделала?!
Как? Зачем?
Так… С тобой я позже разберусь.
Сейчас я хочу поговорить с ними.
– А что вы любите? – спрашиваю малышей, но бросаю вопросительный
взгляд на их мать. Мало ли, может, у них аллергии, диатез или что
еще бывает у детей… Димыч вон замучил рассказами о том, как у его
пупса то прыщи, то краснота на попе.
– Катошку фли! – кричат в один голос близнецы, а Ланка роняет
голову на руку и, кажется, из последних сил держится, чтобы не
разреветься.
Ловлю ее расстроенный и растерянный взгляд, и вся злость
моментально растворяется. Ты лишила их отца, но я не буду лишать их
матери.
– Детям можно картошку фри? – спрашиваю ее, а малыши нетерпеливо
ерзают.
– Можно, – еле слышно отзывается она.
– С кетчупом! – кричит Вик.
– С сырным соусом! – перекрикивает брата Вика.
Снова смотрю на Лану, и у меня все обрывается внутри.
______________________________
И еще одна сложная история о расставании и неизвестных детях от
меня.
Врач. Жизнь можно подарить по-разному.
– Позвольте представить, – раскатисто басит этот слегка
старомодный мужчина, – ваш лечащий врач Захарский Марк
Александрович!
Кто? Нет! Не может быть!
В палату пружинящим шагом входит молодой энергичный мужчина.
Рукава халата едва прикрывают его дерзкие татуировки, в ухе серьга,
виски почти выбриты. Он отрывает цепкий, колючий взгляд от планшета
и замирает, глядя на меня.
Мое сердце пропускает удар.
Это не совпадение. Это он. Тот, из-за кого я рыдала ночами. Тот,
кто бросил меня. Променял меня на возможность уехать из нашей
дыры.
– А… – понимаю, что вместо моего голоса звучит сдавленный хрип,
откашливаюсь. – А можно нам другого врача?
– Это у нас вообще-то лучший хирург отделения! – возмущенно
вскидывает бровь главврач. – В каком-то смысле, – мужчина
откашливается, – вам повезло.
Захарский подходит к нашей с Мишенькой кровати. Оказывается ко
мне почти вплотную. Его губы искривляются в ироничной усмешке.
– Ну что, может, хоть сейчас ты порадуешься, что я уехал
учиться?
Врач. Жизнь можно подарить по-разному.
Она плачет.
Не выдержала.
По щекам текут слезы. но при этом она умудряется не издать ни
одного звука, ни одного всхлипывания. Чуть отвернулась от детей,
чтобы они не заметили.