– Какое? – встаю, чтобы получить хоть немного преимущества. –
Какое право ты имеешь? Ты не спал с ними сутками, потому что у них
весь первый год режим был вразнобой? Ты менял им подгузники? Ты
качал их на руках, когда болели животики? Или уезжал ночью на
скорой, когда поднималась вдруг до сорока температура? Какое?
– Я бы делал все это, если бы ты мне сказала о том, что они у
меня есть!
Ой... он тоже вскочил,
– Ты лишила меня их! Но сейчас я намерен все это получить! Я их
отец!
Рычит, почти скалится, и…
Я уже забыла какой он… Смотрю в его глаза и ноги ватные. Только
не от страха.
Ромка!
Мой Ромка!
Что же ты наделал?!
Нет!
Не хочу!
Не могу!
Не смогу!
– В графе отец у них прочерк! – ору на него.
– Я это исправлю! – а вот он, наоборот, понижает голос, и я
точно знаю, что от этого не стоит ждать ничего хорошего.
– Не позволю! – голос срывается, дышать, кажется, нечем.
Ой-ей… если он решит подтвердить отцовство…
– Тебе нужен суд? – он невинно вскидывает брови, а в глазах
полыхает ярость. В его темных, безумно красивых глазах, в которых я
всегда видела только любовь и страсть, сейчас лишь злость.
Я замолкаю. Крыть мне нечем. Это его дети, и если он потребует
генетическую экспертизу, то любой суд наделит его правами
родителя.
– Ром, – качаю головой, уже понизив тон, – ну они же не цветки в
горшках, чтобы их взять и из одного дома в другой перевезти. –
лучше успокоиться. Если придется с ним воевать, я проиграю, – У них
есть привычки, распорядок, любимые места.
Ромка шумно вздыхает, запускает руку в волосы, снова
отворачивается к детской комнате.
– Да, хорошо, в этом ты права, – думает пару минут. – Давай
поступим по-другому. Проведем вместе эти длинные выходные, а там и
видно будет.
– Ром! – я вскидываю руки, пытаясь воззвать к голосу разума
этого когда-то горячо любимого мной человека, но тут из детской
комнаты вылетают близнецы.
– Мамочка, а можно еще кок… кок…котейль, – Викушка никак не
может выговорить это слово.
– Мы согласны на один на двоих! – вторит ей Вик.
– Клубничный, – просит дочь.
– Шоколадный! – перекрикивает ее сын.
– Тогда ванильный!
– Сто-стоп-стоп, – ой… а это вмешиватся в разговор Роман. – Мы
закажем и клубничный, и шоколадный, – поднимает на меня взгляд, –
если мама разрешит. Но надо что-нибудь поесть! Что вы любите?
– А мы что, будем есть в лестолане? – с восторгом выдыхает
Вик.