– Не беспокойтесь, ваше величество, вы никогда не увидите нас с Каролиной, – уголок его рта дрогнул, расплываясь в зловещей ухмылке.
Я не сразу понял, насколько мрачно и двусмысленно звучит сказанная им фраза.
10. Глава 9
– Что с тобой, папа? – бестолково повторила я, сжимая его руку, – Не стой на пороге, на улице зима, ты простудишься! Пошли домой.
Отец молча посмотрел на меня, и на секунду мне показалось, что он меня не узнаёт – такая длинная пауза повисла перед его ответом. Потом он тяжело вздохнул и кивнул.
– Пошли, дочка. Вот, волновался за тебя, хотел узнать, что и как…
– Для этого необязательно было выходить из дома, – мягко пожурила я его. Сзади послышалась какая-то возня; оборачиваться я не стала, но краем глаза заметила, что Антэро вышел из кареты и о чём-то беседует с Матиасом. Кажется, этот разговор не доставляет удовольствия ни ему, ни моему жениху.
Уверенно взяв отца за руку, я бережно, словно маленького ребёнка, провела его в дом, усадила на старенький диван в гостиной. Сняла со спинки чуть побитый молью, но всё ещё добротный вязаный жилет, и положила ему на плечи.
– Отдыхай, папа, – преувеличенно жизнерадостно сказала я, – Сейчас сделаю тебе твоего любимого липового чаю!
Отец рассеянно кивнул, но, судя по его отсутствующему взгляду, мыслями он был где-то далеко. Я направилась в свою комнату, чтобы наконец-то скинуть опостылевшее подвенечное платье, как вдруг мне в спину прилетел вопрос, заданный тихим отцовским голосом:
– Что случилось во дворце, энкели?
Я застыла на пороге, как вкопанная. Энкели – ангелочек мой – так нас с сестрой называла наша мама, а вот отец не любил всех этих, как он выражался, «телячьих нежностей», и услышать от него подобное было сродни грому среди зимы.
Сглотнула, глубоко вздохнула, беря себя в руки, и преувеличенно бодро ответила, с улыбкой повернувшись к нему:
– Всё в порядке! Небольшие неурядицы, но мы их уладим.
Отец пристально смотрел на меня, и моя улыбка дрогнула. Очень хотелось броситься к нему, обнять и излить душу, но, в то же время, не хотелось лишний раз тревожить. Не в его состоянии…
После того, как мама покинула нас, отец очень сильно сдал. Он замкнулся, стал молчаливым, а потом и вовсе начал стремительно худеть. Он стал частенько отказываться от еды, а под глазами у него появились тёмные мешки, волосы побелели совсем, и сейчас уже ничто не напоминало того пышущего жизнью и здоровьем весельчака, каким Ирума Лотта, мой отец, был когда-то.