Уже на свежем воздухе пришла в себя и огляделась, где Петру и Вэли, которым Стево было велено сопровождать её всюду.
— Что случилось? — Петру вынырнул из-за угла, имея весьма виноватый вид. Курил, значит.
— Ничего, пойдём. Я последняя?
— Да, — Вэли неслышно подошёл с другой руки, и Вайе снова стало не по себе в его присутствии. Не так, как в присутствии Тьмы, Создатель спаси, но иначе: будто все вокруг не те, за кого себя выдают, а сам сухорукий помощник Стево похож на дуб с переломанной веткой и покорёженной сердцевиной. Собирает вокруг себя тех, кому не рады под сенями стройных ясеней и клёнов. — Что так долго?
— Он хотел узнать, ведьма ли я.
— И не узнал, — манера Вэли ставить точку в разговоре, который не он начал, коробила Вайю, но она не перечила.
Всё лучше, чем рассказывать правду.
— Завтра вечером уже начнём, надо подготовиться. Всё помнишь?
Вайя ассистировала Вэли, когда он показывал фокусы на глазах у неискушенных зрителей. Простые магические приёмы, но обставленные с шиком и блеском, достойным подмостков столицы. Вэли даже из своего увечья умел извлечь пользу: рассказывал, что однажды во время почти такого же представления что-то пошло не так, и его рука навеки усохла.
— Кто знает, может, сегодняшнее представление будет для меня последним, — добавлял он с трагической миной, глядя на которую Вайя всё время сдерживалась, чтобы не прыснуть со смеху.
Но смотреть долго на Вэли было некогда: надо улыбаться публике, изображать страх, когда того требует фокус, и обходить с широким блюдом зевак после представления, чтобы получить больше звонких монет и шелестящих купюр, которыми иногда одаряют Вайю в надежде на продолжение знакомства.
Она знала как вести себя с подобными типами, а если кто выходил за рамки, то вмешивался сам Стево. Умел глянуть так, что у поклонников охота пропадала подкатывать к чернобровой и зеленоглазой ведьме.
— Стево, он ещё не возвращался? — прервала она хвастовство Петру, старавшегося выслужиться перед Вэли, чтобы в случае чего он заступился за него перед предводителем.
Вайолка знала, что самый большой страх мальчика — быть изгнанным. Это означало не просто нищету, но и смерть при дороге или в остроге за чужие прегрешения.
— Он только ушёл. Тебе лучше знать, куда. Нам не докладывают, — бросил в её сторону Вэли и тут же переключился на Петру, снова рассказывающего о Звезде Дьявола.