Три дня спустя я стоял в крохотном
закутке, заменявшем нам душевую, поливая холодной водой здоровенную
гематому на ребрах. К арене готовился всерьез и не жалел себя,
потому периодически мне попадало больно. И никакой медицинской
помощи, кроме струи воды.
Первые дни на Кентерре, планете
галактов, ранее освоенной расой гуупи, мы были заняты
преимущественно ничем. Оставались в той же камере, напоминающей
грузовой отсек транспортного космолета, только пронзительно белой,
и хозяева планеты о себе не напоминали. Общаясь с гуупи и мохнатыми
самуатянами, так называли себя эти маленькие добродушные гуманоиды,
я осознал общую картину того, во что вляпался взвод.
Самуатяне и другие расы делили всех
черных ублюдков на две группы — воинов и звероводов. Невозможно
сказать, были ли это родственные кланы, касты, народности или иные
социальные группы. Никому еще не удавалось по внешнему виду
отделить одну особь от другой. Но, видимо, воины были каким-то
высшим классом. Чтобы стать авторитетом у воинов, необходимо
участвовать в военных действиях с риском для жизни. Или победить в
столь же рискованных кровавых игрищах — схватках с себе подобными
или с фауной с захваченных планет. Мы, наверное, для них тоже вроде
фауны.
Нам повезло, насколько галактский
плен можно вообще считать везением. «Мадагаскар» штурмовали
продюсеры игрищ, постаравшиеся захватить живьем самую боеспособную
группу «фауны» — десантный взвод. Воины с удовольствием перебили бы
нас в ближнем бою, если б только раньше не взорвался наш штурмовик,
что сейчас гадать. Какая судьба постигла остальную часть экипажа,
я, наверно, не узнаю никогда. Скорее всего, выжившие попали к
звероводам.
Зная, что бойцы в безделии и от
смертной тоски в замкнутых пространствах ищут приключений на свой
задний фасад, я, как замкомвзвода, организовал какое-то подобие
физподготовки и спарринговые бои. Готовил ребят к карьере
гладиаторов. О восстании Спартака не мечтал, просто ставил задачу
протянуть как можно дольше.
Жизнь полностью утратила
долгосрочную перспективу и какой-либо смысл, кроме самой жизни, то
бишь выживания. Задача — день простоять да ночь продержаться, там
видно будет. В десантно-штурмовые части всех времен и народов
подбирали парней без интеллигентских рефлексий. Никаких мировых
скорбей о смысле бытия. Если нет команды идти на прорыв — ждать и
выживать самому, помогать товарищу. Сложил лапки и приготовился к
гибели, значит признал свое бесповоротное поражение. Десант
умирает, но не сдается. Даже в плен мы попали парализованные, все
пытались с честью пасть в бою. Плен — не конец всему. Надо дать
судьбе время, чтобы она подкинула шанс на лучшее
будущее.