Я посмотрела на Даи.
Девушка тут же упала на колени.
— Простите, молодая госпожа! Лекарь
Ван сказал, что нельзя ничего острого, кислого и вяжущего.
Пряности, копчености и холодные напитки тоже следует избегать. А
также жирное и сладкое, — быстро перечислила Даи.
— Лекарь Ван, значит… — пробормотала
я.
Старик вытащил из меня иголки и
благоразумно сбежал до того, как принесли поднос. Видимо
подозревал, что выбор блюд меня не обрадует.
— Позвать?.. — спросила Даи.
— Нет.
Наставница достала из складок рукава
серебряную иглу. Иную, чем у лекаря — немного толще и длиннее.
— Позвольте, госпожа Тяньлин, —
произнесла она и, не дожидаясь ответа, коснулась иглой сначала
поверхности бульона, потом отвара, а затем аккуратно проткнула
рыбу. Всякий раз внимательно смотрела, не потемнело ли серебро.
Судя по движениям, эту процедуру наставница повторяла тысячи
раз.
— Ты продегустировала? — строго
спросила она у Даи, когда закончила проверку.
— Эта ничтожная раба исполнила свой
долг, — опустив голову, пролепетала служанка.
Страх Даи имел реальную основу —
недавно одна моя служанка отравилась, а тех слуг, которые подали
еду, забили насмерть. Даи одновременно боялась, что может умереть
от яда или что ее казнят за ошибку. Окажись я на месте Даи, то и
близко к такой госпоже, как Тяньлин, не подошла. И вообще бежала бы
из этого дома.
Впрочем, мне тут же вспомнилось,
многие слуги были рабами. Да и сама Даи уничижительно именовала
себя рабой. А с беглыми рабами здесь явно не церемонились.
— Оставьте меня, хочу насладиться
трапезой в одиночестве, — сказала я и, когда служанки вереницей
устремились на выход, указала на Даи. — Ты останься.
— Молодая госпожа… — жалобно
пропищала девушка, но больше ничего сказать не осмелилась. Так и
осталась стоять на месте. Голова опущена, руки скрещены в жесте
покорности.
Мне было жаль эту девушку. Хотелось
успокоить ее, сказать, что на нее не сержусь. Предложить присесть и
отдохнуть. Но я понимала, что подобными словами еще больше испугаю
Даи. Она не сможет сесть за один стол с госпожой. Вообще при мне
сеть не сможет— ее так воспитывали.
Надо принять правила игры, как бы
чужды и противоестественны они не были. А еще получить
информацию.
Но сначала — еда.
Бульон оказался весьма недурен на
вкус, но, разумеется, я не наелась. Приготовленная на пару рыба так
и манила, но я не рискнула к ней притронуться — не была уверена,
что совладаю с палочками. Раньше ими ела только суши и не умела
орудовать так ловко, как китайцы.