Тут, конечно, возникала другая проблема, все же в области
производство зерна было, мягко говоря, невелико, сельское хозяйство
больше на овощи ориентировалось, так что еще от станции Ворсма до
газового завода срочно проложили и «нормальную» железную дорогу. А
заодно уж (и, возможно, чтобы «замаскировать» важность именно
«соломенного производства») нормальную железку дотянули и до
заводика металлургического – и туда начали в больших количествах
заводить для печей кокс. То есть его потихоньку с самого начала
работы новых печей возили, однако все равно в домны торфа сыпали
чуть ли не больше чем кокса, и с появление железной дороги это не
изменилось. Но не потому, что кокса не хватало, а потому, что в
торфе из Заочья что-то такое было, из-за чего шлак получался более
жидким. А еще получаемый шлак после перемола превращался хоть в
плохонький, но цемент. Плохонький, но зато очень дешевый, и наш дом
на таком цементе и был выстроен.
Из этого же цемента на заводе отливались и шлакобетонные блоки,
из которых в городе большую часть новых домов теперь строили. И в
окрестных селах и деревнях на эту продукцию народ нацелился – но
все же крестьянин предпочитал в массе своей дом построить себе хоть
и немного подороже, но кирпичный, так что половину этих блоков
отправляли в Павлово, где тоже стали очень быстро на «местных
ресурсах» решать жилищную проблему. А с появлением нормальной
железки, когда уже не требовалось блоки перекладывать с
узкоколейных вагонов в нормальные, такая перевозка стала заметно
более простой и дешевой – и совершенно внезапно шлакоблок
превратился в дефицит. Правда, в деревнях никто из-за этого не
расстроился, а вот в Павлово (и в Богородске тоже) планы жилищного
строительства оказались под угрозой. Ну в самом деле, кто бы мог
подумать, что если в планах записать расход этих блоков втрое
больше, чем завод их в принципе произвести может, то планы такие,
скорее всего, сорвутся…
Все это было бы смешно, однако, как пожаловался дядя Алексей,
который стал членом парткома завода, руководство области грозило
ворсменским начальникам страшными карами «за невыполнение
невыполнимых планов», а это, в свою очередь, грозило невыполнением
планов уже моих личных, так что я напряг память и зашел к
начальнику «шлакоцементного цеха» артельного металлургического
завода. Просто так зашел, даже наградами не обвешался: в городе все
и так о них знали. Поговорил, меня там чаем напоили с баранками, и
даже пообещали – если всё у них получится – мне лично премию
выписать огромадную. А я поговорил – и забыл, так как узнал об
ограничениях на размеры жилья в деревнях и селах. А потом и вовсе
не до невыполнимых планов мне стало: пришлось даже в райкоме
заказывать специальную бумажку, подтверждающую мое право
бесплатного проезда на всём. Потому что везде таскаться с орденом
имени меня на груди была просто неудобно, а ездить в разные места
пришлось уже очень много. И ездить пришлось после посещения
Горьковского велозавода.