Я кивнул, хотя, конечно, не мог этого представить. Моя жизнь в
Москве 2017 года была настолько далека от этого, насколько вообще
возможно.
— Волков! — окрик прервал наш разговор. К нам шёл капитан. —
Собирайся. Выезжаем через час. Разведка.
— Есть, товарищ капитан! — отец вскочил, моментально став
серьёзным и собранным.
Капитан перевёл взгляд на меня:
— А ты что тут делаешь?
— Я разрешил, товарищ капитан, — вмешался сержант. — Просто
посмотреть на лошадь.
Капитан хмыкнул:
— Посмотрел? Теперь марш на кухню. Поможешь собрать полевые
пайки для разведгруппы.
— Есть, — ответил я, уже привыкая к военному обращению.
Мы с сержантом направились к кухне, но я не удержался и
оглянулся. Отец стоял рядом с лошадью, поглаживая её по шее, и
что-то говорил капитану. Тот хмурился, но кивал.
Что-то сжалось у меня в груди. Я впервые в жизни увидел своего
отца — живого, настоящего. И, возможно, в последний раз.
Нет. Не в последний. Я не позволю ему погибнуть. Не для того я
здесь оказался.
***
Вечером лагерь притих. Разведгруппа, в составе которой ушёл
отец, должна была вернуться только через два дня. Я помогал
Петровичу убираться на кухне, механически выполняя его указания, а
мысли мои были далеко.
Я вспоминал каждое слово, сказанное отцом. Каждый жест. Каждый
взгляд. И пытался примирить этот образ с тем, что рисовало моё
воображение все эти годы.
Мой отец не был суровым героем из фильмов о войне. Не был он и
безрассудным авантюристом, каким его порой описывала мать в минуты
раздражения. Он был... живым. Настоящим. Полнокровным.
И самое поразительное — он был словно счастлив. Здесь, в этой
Богом забытой стране, среди песка и пыли, под прицелом душманских
снайперов, он был счастлив. Он жил полной жизнью, не боялся
рисковать, верил в себя и в своё дело.
А я? Что я делал со своей жизнью все эти годы? Плыл по течению,
позволяя обстоятельствам и чужим ожиданиям формировать мою судьбу.
Боялся ошибиться, боялся разочаровать, боялся жить.
"Ты весь в него," — снова прозвучали в моей голове слова матери.
Но теперь я понимал, как сильно она ошибалась. Я не был похож на
отца. Совсем не был. Разве что внешне.
— Эй, Смирнов! — голос Петровича вывел меня из задумчивости. —
Ты что, заснул? Тащи воду для котла!
Я кивнул и взялся за вёдра. Тяжёлые, они оттягивали руки,
врезались в ладони. Через несколько шагов я остановился перевести
дыхание.