— Сергей Волков, — представился он в ответ, хотя я и так знал
его имя. — Лейтенант. Разведрота.
Я смотрел на него, впитывая каждую деталь. Русые волосы,
выгоревшие на солнце почти до белизны. Загорелое лицо с правильными
чертами. Глаза — яркие, живые, с золотистыми искорками. И улыбка —
открытая, искренняя, немного хулиганская.
Мама всегда говорила, что я похож на него. Теперь я видел это
сходство — те же глаза, тот же разрез губ, та же линия подбородка.
Но было и различие, фундаментальное, глубинное. В нём была сила,
которой не было во мне. Стержень. Характер.
— Откуда ты взялся в пустыне? — спросил отец, присаживаясь
обратно на ящик и жестом предлагая мне устроиться рядом. —
Выглядишь не по-местному. Да ты присаживайся, в ногах правды
нет.
— Я... — я запнулся, от нахлынувших эмоций. — Я журналист.
Независимый. Хотел сделать репортаж о войне. О настоящей войне, а
не той, что показывают по телевизору.
— Журналист? — отец присвистнул. — И как ты сюда добрался? Через
границу нелегально?
— Да, — кивнул я, избегая деталей.
— Смело, — он покачал головой. — Или глупо. Тебя могли убить.
Духи не особо жалуют иностранцев с камерами.
— У меня не было камеры, — сказал я. — Только блокнот. Да и
тот... потерялся.
Отец рассмеялся — громко, заразительно:
— Журналист без блокнота! Это как разведчик без автомата или
сапёр без... — он замолчал, внезапно став серьёзным. — Знаешь, тебе
повезло, что тебя нашли наши. Здесь недавно душманы
активизировались. Ходят слухи, что американцы начали их снабжать
"Стингерами".
— "Стингерами"? — переспросил я, хотя прекрасно знал, что это
такое. Я ведь вырос с книгами и фильмами об афганской войне. А это
значит, что сейчас скорее всего то чего я боялся, 1987 год...
— Переносные зенитные ракетные комплексы, — пояснил отец. — С их
помощью можно сбивать вертолёты. Наши вертолёты.
Он посмотрел в сторону гор, виднеющихся на горизонте, и в его
взгляде промелькнуло что-то такое, что заставило меня внутренне
содрогнуться. Знание. Понимание. Предчувствие.
Знал ли он, что скоро погибнет? Чувствовал ли приближение
смерти?
— А лошадь? — спросил я, чтобы сменить тему. — Зачем она
тебе?
Отец снова улыбнулся, и тень исчезла из его глаз:
— Конь в горах надёжнее любой техники. Не ломается, не требует
бензина, проходит там, где застрянет БТР. К тому же, — он
подмигнул, — какой Чапаев, без коня! Ты не представляешь, какое это
чувство — мчаться на коне по пустыне с шашкой наголо! Свобода.
Чистая, абсолютная свобода.