- На дорогу, — коротко говорит
Алексей Михайлович. – Чтобы до Москвы дошли без нужды.
Пётр снова хочет упасть на колени,
но царь останавливает его жестом.
- И ещё… - Голос Алексея Михайловича
вдруг теряет царственную твёрдость. В нём слышится искренняя,
глубокая печаль. Он отводит взгляд, смотря куда-то вдаль, за
деревья. – Помяните в молитвах…помяните матушку мою, государыню
Евдокию Лукьяновну. Об упокоении души её. Отошла к Господу… — он
делает паузу, собираясь с силами, — отошла к Господу вслед за
родителем моим, государем Михаилом Фёдоровичем спустя три недели.
Печали не вынесло сердце материнское…
В глазах молодого царя неподдельная
боль. Плотники, тронутые до глубины души, крестятся.
- Помянем, государь! Обязательно
помянем! – говорит Пётр, и другие хором поддакивают. – Царствие ей
Небесное…
- Спасибо, — тихо отвечает Алексей
Михайлович. Он снова смотрит на них, и печаль понемногу сменяется
прежней сосредоточенностью. – Не забудьте. К Спасским воротам.
Скажите – царь ждёт.
- Не забудем, батюшка – государь! –
хором отвечают плотники, кланяясь в пояс.
Царь кивает, поворачивается и легко
вскакивает в седло. Его спутник мгновенно следует за ним. Ещё один
короткий приказ – и вся группа всадников, кроме ушедших вперёд
рейтаров, резко трогается с места. Копыта вновь взбивают пыль.
Через мгновение они исчезают за поворотом так же быстро, как и
появились, лишь гул удаляющегося топота ещё долго висит в
воздухе.
Плотники стоят как вкопанные. Пыль
медленно оседает. В руке Петра тяжело лежит кошель. Мишка сморит
вслед исчезнувшим всадникам, и его рот всё ещё открыт от изумления.
Остальные переглядываются, не веря случившемуся.
- Государь… — наконец выдыхает
низенький плотник, Пафнутий. – Сам государь…И монет дал…И работу
обещал…
- Во дворец звать велел…— добавляет
Фёдор, крестясь. – Спасские ворота…Господи помилуй…
Мишка молчит. Весь его прежний бунт,
обида, нежелание – всё это смялось, ушло куда-то глубоко,
вытесненное потрясением от встречи. Он видел царя! Говорил с ним!
Нет, не говорил…но царь говорил с ними!
Пётр медленно развязывает кошель.
Внутри – горсть серебряных копеек. Не богатство, но на дорогу в
Москву более чем достаточно. Он завязывает кошель и крепко зажимает
его в кулаке. Его взгляд, полный глубокой думы, устремлён туда, где
скрылись всадники. Лицо его сосредоточенно.