— Мистер Стерлинг, — Кеннеди внимательно изучал устав компании,
— насколько я понимаю, ваша компания будет скупать долговые
обязательства других предприятий?
— Совершенно верно, — кивнул я. — В основном европейские кредиты
американских компаний. Покупаем со скидкой, получаем право
требования, при необходимости обращаем взыскание на активы
должников.
— А капитал?
— Полтора миллиона долларов уже переведены на счет компании в
Philadelphia National Bank, — я показал банковскую справку. — Еще
миллион поступит в течение месяца.
Кеннеди подписал документы без лишних вопросов. За три тысячи
долларов гонорара плюс ежемесячные выплаты он готов представлять
интересы «европейских партнеров» в любых сделках.
Четверг я провел в Чикаго, где на Ла-Салль-стрит открыл офис
«Chicago Commodity Exchange». Город переживал строительный бум
несмотря на общее экономическое замедление, и новые финансовые
компании не вызывали подозрений. Номинальным директором согласился
стать Патрик О'Лири, бывший сотрудник Chicago Board of Trade,
которого уволили за «излишнюю самостоятельность» в операциях с
пшеничными фьючерсами.
— Мистер О'Лири, — объяснял я в его новом офисе, где еще пахло
свежей краской, — ваша компания будет специализироваться на
операциях с фьючерсами и опционами. Основные активы — акции
промышленных компаний и сырьевые контракты.
— А кто реальные владельцы? — спросил рыжеволосый ирландец,
листая учредительные документы.
— Группа инвесторов с Восточного побережья, предпочитающих
анонимность, — уклончиво ответил я. — Ваша задача — выполнять
распоряжения и не задавать лишних вопросов.
О'Лири усмехнулся:
— За такие деньги я готов представлять хоть самого дьявола.
К пятнице сеть включала уже шесть компаний. «Boston Financial
Services» разместилась в старинном здании на Стейт-стрит под
управлением Эдварда Кабота, потомка одной из старейших семей Новой
Англии. За связи с консервативными инвесторами Бостона я заплатил
ему пять тысяч долларов первоначального взноса.
«Texas Oil Ventures» в Далласе возглавил Сэм Хьюстон (тезка
знаменитого генерала), бывший геолог нефтяной компании «Texaco».
Его задачей стало создание видимости сотрудничества с
нефтедобывающими компаниями для прикрытия финансовых операций.
«California Investment Group» в Сан-Франциско получила офис в
небоскребе на Монтгомери-стрит. Номинальным директором согласился
стать Чарльз Кроккер, внук железнодорожного магната, которому
требовались деньги для покрытия игорных долгов.