После полуночи поезд пересек американо-канадскую границу.
Таможенные формальности заняли около часа.
Канадские чиновники в аккуратных униформах вежливо, но тщательно
проверяли документы пассажиров. Мой канадский паспорт на имя
Уильяма Грэхема прошел проверку без вопросов. Документ безупречно
подделан лучшими мастерами этого дела в Нью-Йорке.
За окном американский пейзаж постепенно сменился канадским. Леса
стали гуще, поселки - реже, а архитектура домов приобрела
характерный британский оттенок. Красные кирпичные церкви с острыми
шпилями, аккуратные фермы с белыми заборами, замерзшие озера, где
виднелись рыбацкие избушки. Я задремал, но вскоре проснулся.
К утру поезд приблизился к Торонто. В окне купе замелькали
пригородные станции, фабричные трубы, первые городские
кварталы.
Я собрал документы в портфель и приготовился к выходу, чувствуя
смесь предвкушения и нервозности. Следующие несколько дней должны
определить судьбу моего противостояния с Continental Trust.
В половине седьмого утра поезд, шипя тормозами, остановился на
Центральном вокзале Торонто, внушительном здании из красного камня
в неороманском стиле. Я попрощался с Макдональдом, пообещав
связаться с ним в ближайшие дни, и вышел на перрон, где меня
встретил холодный канадский воздух и незнакомый, но полный
возможностей город.
Торонто должен стать плацдармом для моего реванша.
Через полчаса я стоял перед внушительным зданием Royal Bank of
Canada на Кинг-стрит в самом сердце торонтского финансового района.
Сооружение из светло-серого известняка в неоклассическом стиле
поражало размахом. Шесть этажей колоннад, увенчанных куполом с
флагштоком, на котором развевался британский флаг рядом с канадским
кленовым листом.
Холодный ветер с озера Онтарио пронизывал до костей, заставляя
плотнее запахнуть пальто из кашемира. На тротуаре перед банком
сновали клерки в темных костюмах и котелках, деловые люди с
портфелями, дамы в модных пальто с меховыми воротниками.
Атмосфера канадского делового центра разительно отличалась от
нью-йоркской суеты. Здесь было больше размеренности, британской
респектабельности.
Швейцар распахнул передо мной массивные бронзовые двери с
гравированными гербами провинций Канады.
Главный зал банка представлял собой образец эдвардианской
роскоши: мраморный пол с инкрустацией из черного гранита, колонны
из розового мрамора, поддерживающие кессонный потолок, расписанный
золотом и небесно-голубым. Хрустальные люстры отбрасывали мягкий
свет на полированные поверхности, создавая атмосферу надежности и
процветания.