Во мне нет жалости или умиления к Ане. Или желания обогреть. Я действую из логики того, что я взрослая, а она ребенок. Голодный и брошенный.
Это не слезливая доброта к милой крошке, а осознание того, что я должна быть человеком, а только потом обманутой женщиной, которая ничего не понимает.
— Взрослые сами все решают, — говорит Ани, взбираясь на стул.
Я лезу в холодильник. Через минуту разогреваю в микроволновке запеченную картошку и утку, что я порезала на небольшие кусочки.
— Взрослым легче, — вздыхает Аня.
— Я бы так не сказала, — смотрю на нее, привалившись к одной из кухонных поверхностей.
— Ты хочешь быть опять маленькой? — Аня подпирает лицо кулачком.
— Подловила, — скрещиваю руки на груди. — Нет. Я не хочу быть опять маленькой.
— Вот, — Аня вздыхает.
Микроволновка пищит, я вздрагиваю, нырнув на несколько секунд в холодное отупение.
— Спасибо, — говорит Аня, когда я ставлю перед ней тарелку и кладу вилку. Поднимает взгляд. — А шалотка?
— Шарлотка, — тихо поправляю я ее. — Сейчас будет. Чай еще заварю.
— Вы хорошая, — подхватывает вилку.
Минуту смотрим друг другу в глаза.
— Я могу начать? — неожиданно спрашивает она.
— Что, прости?
— Я могу начать кушать?
От ее вопроса мне становится зябко.
— Да, — растерянно отвечаю я. — Конечно.
Кивает и накалывает на вилку кусочек утки. Провожу ладонью по шее и отвлекаюсь от липкого страха в груди на чай.
Этот страх из детства, в котором я за столом могла получить оплеуху от отца за то, что громко чавкаю.
И Аня кушает тихо. Закрываю глаза. Я ведь все это оставила в прошлом. И меня от отца-тирана спас Руслан, который буквально физически отстоял меня.
— Ты грустная.
— Задумчивая, — лезу в шкафчик за пачкой чая. — И ты того дядю, которого я тебе показывала на фотографии, точно не знаешь?
— Нет.
— И ни разу не видела? — внимательно вглядываюсь в настороженные детские глаза.
— Нет, ни разу, — мотает головой. — А кто он?
4. Глава 4. Я не знал!
— Аню забрали, — говорю я, когда на кухню врывается мой муж Руслан. Подпираю лицо кулаком. — Вот так дела, да?
Раздувает ноздри.
Меня бесит моя особенность характера, которая выражается в некоторой отстраненности в сложных ситуациях.
Кто-то скажет, что это хорошо.
Да. Например, когда у сына был открытый перелом ноги, это мне помогло, а сейчас бы я хотела кричать и скандалить.