— Что ты делаешь? — сглотнула я.
Ощутила толчок в спину, не сразу поняв, что со мной
происходит.
— Затягиваю корсет, Лерочка, — пророкотал “муж” на ухо, вновь
будоража тёплым дыханием кожу.
Ещё один толчок. Плотная ткань платья стиснула грудь, лишая
возможности свободно дышать. Шуршание шнурков — и, наконец, жаркие
ладони одобрительно огладили позвоночник.
— Теперь ты великолепна.
Роберт вышел вперёд, окинув меня оценивающим видом. Я
чувствовала, как кострами горят щёки и губы наливаются горячей
кровью, становясь обжигающе тугими.
Он глядел на мой рот, и я чувствовала неизбежность поцелуя,
которого желала и боялась.
В идеальном мире сегодня нас ожидало бы нежное утро новобрачных.
И Роберт бы ласкал меня в объятиях, а я ластилась к нему, как
благодарная кошечка, с ума сходящая после бурной ночи и
выпрашивающая ещё. Но наше настоящее наполнено интригами и тайнами,
овеяно духом неотвратимой опасности и, возможно… смерти.
— Но сегодня ты наденешь ещё кое-что, — проговорил Адальхарт,
вынув из кармана брюк необычно мерцающий белёсый камушек на
верёвочке.
— Не думаю, что это будет хорошо сочетаться с нарядом, —
поморщилась я на странный предмет.
— Его никто не увидит. Подними подол.
— Что? Нет! — изумилась я. — Что ты хочешь?
Я попятилась, а Роберт наступал, сжимая в руке камешек, и,
наконец припёр меня к стенке.
— Подними подол, Лера, или мне придётся самому, — низкий
угрожающий голос заставил подчиниться, и я медленно потянула вверх
платье, оголив щиколотку.
— Хватит? Зачем этот камень?
— Считай, мой свадебный подарок, который ты будешь надевать в
свет. Подними до конца, я повяжу нить на талии.
— Знаешь, я лучше сама! — потянула нить из его руки, но
Адальхарт не выпустил.
— Нет. Я должен убедиться. Ну же, Лера!
Устав ждать, Роберт притянул меня за талию. Горячие ладони
обжигали сквозь ткань, и сердце выпрыгивало из груди от марширующих
по коже мурашек.
— Не надо, пусти… — прошептала я осипшим голосом.
Адальхарт молча развернул меня спиной, вжимая в своё тело. Я
забилась в попытке вырваться. Совершенно в бесполезной попытке. И
когда его ладонь заскользила вверх по кружеву чулка, я застыла,
прислушиваясь к ощущениям, которые вызывало во мне его
прикосновение.
Чувственная сладость и одновременно гнетущее отчаяние, что этот
человек — чужой муж. Запретная непозволительная нега. А ещё страх и
полное бессилие. И злость на Валери и её сообщников за всё, что мне
приходится испытывать!