Кухарка угрожающе надвинулась на
ближайшее чудовище и россож был вынужден ретироваться. Короткая
вспышка оранжевой энергии и одним зверем в комнате стало меньше. Но
второй упрямо заворчал и, подтянув под себя хвост, засунул морду
под кровать. Я услышал тяжёлый вздох.
— Я чего пришла-то, ваша светлость,
— удовлетворившись изгнанием половины монстров, повернулась ко мне
Евгения. — Обед на столе. Нюшу будить велите?
— Пускай спит, — погладив девушку по
волосам и поднявшись с кровати, ответил я. — Настя уже
вернулась?
— Нет, — сухо ответила Евгения и я
тут же понял, что женщина крайне встревожена отсутствием княжны. —
Всё ещё гуляет с этим бароном. Вот же привела его нелёгкая…
— Я за ними сам схожу, — спокойно
ответил я. Вмешиваться в чужой разговор не хотелось. Я просто не
понимал, что Бернхард мог так долго обсуждать с моей сестрой.
— Сходите, Ярослав Константинович, —
покивала тётя Женя. — Я на Ожегова не накрывала, но если прикажете…
Приборы девочки за минуту поставят.
Я только кивнул и направился к
выходу из особняка. К этому времени наша группа сопровождения уже
ушла в казарму, а все архимаги разошлись по своим делам. Григорий
отправился проверять стройку своего логова, Антип закрылся у себя в
комнате, а Кот уехал в Горынино. По сути, на территории имения
остались только самые близкие мне люди и личная охрана. И оттого
вдвойне странно было услышать тихий смех из скрытой от посторонних
глаз беседке в дальнем углу сада.
В отличие от той площадки, которую я
использовал для медитаций и которая уже пару раз была уничтожена за
последнее время, Настя свой угол обустроила с удивительной
обстоятельностью. Нашлось место и цветам в подвесных кашпо, и
небольшому журчащему фонтану. А сама беседка сияла свежей
белоснежной краской на увитых плющом стенах. Смех слышался
откуда-то из-за переплетения растений.
— Вы ведь не первый год живёте со
своим братом, Анастасия Константиновна и должны понимать, что всего
я вам рассказать не могу, — услышал я голос Бернхарда. Генерал
говорил обстоятельно, но чувствовалось, что он тоже улыбается. — Но
клятвенно заверяю вас, что это поистине уникальный человек,
способный повергнуть в ужас одним своим взглядом любого
архимага.
— Вы преувеличиваете, Роман
Викторович, — тихо рассмеялась Настя. — Глава рода Разумовских
действительно бывает настолько угрюм, будто на его плечах заботы
всего мира. В такие моменты даже мне кажется, что что-то спрашивать
у него довольно опасно.