Чистый.
— Я боялась, он тебя ударит, — тихий голос Нэнси тек в уши. — Ты молодец, не отступила. Хотя это глупо, наверно… Наверняка глупо! Кара, не делай так больше. Их не исправить, а тебе здесь еще учиться.
Ее беспокойство звучит искренне, но отчего-то раздражает. Я не привыкла, когда кто-то обо мне печется. Заботится. Это слабость, она унижает.
Прикрываю глаза, сдерживая резкую реакцию. Не хочу грубить Нэнси. Она хорошая девушка, безобидная, я же и покусать могу.
Распахиваю глаза после очередного вдоха. В груди растекается приятное томление, легкие заполняет самый вкусный запах.
Передо мной — полупустая территория универа. Резко разворачиваюсь и утыкаюсь носом в мягкую ткань на твердой груди. Бешеная концентрация запаха врывается внутрь, заполняет собой всю грудную клетку. Сжимаю кулаки, чтобы ни в коем случае не прикоснуться к Малину.
— Брысь, — он небрежно бросает в сторону Нэнси.
Она настороженно, неуверенно отходит.
Я отступаю на шаг, увеличивая расстояние. Не глядя на Малина, схожу с асфальтированной дорожки, прохожу между деревьев. Здесь воздух чище.
Дышать не хочется. Дайте мне возможность только выдыхать.
Сбиваюсь с нетвердого шага из-за неприятных тисков на локте. Рывок. Зажмурилась на миг, чувствуя сквозь ткань спиной все неровности жесткой коры.
Взгляд бледно-желтых глаз холодно, безразлично скользит по лицу. В глубине зрачка маячит непонимание.
Давлю ладонями в грудь Малина, не позволяя недопустимо приближаться. Он этого не замечает — упирается локтем в дерево над моей головой и не двигается.
— Ты что-то скрываешь? — его голос как сильнодействующий афродизиак.
— Нет.
Усиливаю давление на ладони… Тщетно.
— Вчера я почувствовал запах истинной.
— Рада за тебя. Я здесь при чем?
Малин наклоняется, но не дотрагивается. Ведет носом вдоль шеи, шумно втягивая воздух. Разгоняет по телу с ума сводящие импульсы.
— Я почти не чувствую твой запах.
— Насморк? Сочувствую.
Он усмехается мне прямо в шею.
Будь ты трижды проклят! Вместе с истинностью.
— У всех, кто вчера находился рядом, иной запах, и только ты вызываешь вопросы, — Малин задержал нос над волосами, вновь заглянул в глаза.
Теперь в них не безразличие. В них злость.
— Ты мне лжешь?
Конечно! И буду лгать. Всеми возможными способами, лишь бы ты не понял, что я твоя истинная.
— Нет, — дергаю рукава пиджака наверх, оголяя кисти обеих рук. Протягиваю запястьями кверху, — разрешаю облизать, если поможет.