Четвертый уровень! Всплыло мутное воспоминание, как однажды отец рассказывал о тюрьме в инквизиции. На первом уровне обвиняемые жили в комфортных условиях, единственным напоминанием о тюрьме служили решетки на окнах. Здесь дожидались суда за мелкие преступления, преступники могли пользоваться библиотекой, устраивать личные свидания и прогуливаться на специально отведенной территории.
Второй и третий уровни – для более серьезных осужденных. Комфорта здесь меньше, и маленькое окошечко под потолком. Но имелся свет в камере, а также осужденный мог читать книги и ходить на прогулки в определенные часы.
Четвертый и пятый уровни – для самых опасных преступников. Убийцы, рецидивисты не заслужили удобств и содержались в полной темноте. Им выдавалась одна свеча в день, которую вряд ли хватало на сутки.
И папа содержался в таких условиях. Сердце защемило от переживаний за отца. Он находился в камере два дня. Два дня в полной темноте, кроме нескольких драгоценных минут, когда он встречался с мамой и братом.
– После нашего посещение оформи перевод мистера Вейна на первый уровень, – голос Варда словно острый нож разрезал воздух, когда мы спустились и, повернув направо, остановились возле камеры под номером четыреста три.
– Мистер Торгест, без указания министра Джексона я не могу это сделать, – глухо буркнул капитан, склонив голову. – Вы меня уволили, так что мне терять нечего, а вот вся смена останется без работы. Министра злить нельзя.
– А меня, значит, можно? – прорычал Вард.
Да только я знала, что волк просто так нападать не станет. Видимо, догадывался и седой.
– Делайте со мной что хотите, но своих ребят подставлять я не буду. – Капитан склонился еще ниже.
Дрожащими пальцами мужчина искал нужный ключ и все никак не мог найти.
– Не всю совесть проиграл, – усмехнулся оборотень. – Значит, так, еще раз поймаю за игрой в покер на рабочем месте – не обижайся.
Капитан Лоренс застыл, потом медленно выпрямился и серьезно посмотрел на Варда.
– Все равно не смогу перевести, – честно признался седой охранник и вставил ключ в замок.
Раздался щелчок, и дверь со скрипом открылась.
– Осужденный Вейн, встать лицом к стене, руки за спину.
Послышался тяжелый вздох отца, и я не выдержала:
– Папа! Я здесь! Мы пришли!
Так хотелось быть сильной, но сдержать слезы не смогла, когда свет от фонаря осветил небольшую камеру с железным ведром и мойкой в дальнем углу, узкую кровать возле стены и отца в тюремной робе. Папа жмурился, но радостно улыбался. Я бросилась к нему, крепко вцепившись в грубую ткань на груди.