Марина Сергеевна так и возмущалась. Так возмущалась, что мне даже неуютно становилось. Будто бы я правда ничтожество… которое можно было только продать и купить… но и здесь все вышло как-то через одно место…
Горло сжалось мучительным спазмом. Я плотно сомкнула челюсть, сдерживая слезы. При сестре уж точно плакать не стану… она не должна видеть мою слабость. Я обязана стать опорой для Ларисы.
— Ты, старуха, вообще честь и страх потеряла, — Гаяр развернулся на девяносто градусов и широкими шагами направился прямиком к матери. — Ты продала дочерей, с которыми жила несколько лет. Растила их, кормила, поила, возле кровати сидела, ночей тонну не спала и теперь со спокойной душой отказывалась от них, принимая от чужеземцев деньги, которые вполне могли разбить твою родину в пух и прах. Кому здесь должно быть стыдно – так это тебе. Ничего в тебе человеческого не осталось. Абсолютно.
— Но я… я всего лишь выживаю, как и любой организм. Это естественный отбор и его проходят сильнейшие, — с гордостью ответила мама.
Так-то она говорила правду… она сильнее, у нее было больше прав даже на мою жизнь, поэтому мама выбрала для себя самый удобный способ, при котором ей удалось, избавится от двух проблем, одна из которых заболела неизлечимой болезнью.
— Если ты думаешь, жалкая человечишка, что продать дочерей – это выбор сильнейшего, то ты еще тупее, чем кажешься на первый взгляд, — сказал он и поманил пальчиком Ларису.
Сестренка испуганно сжалась и, наоборот, отошла дальше от Гаяра и матери на пару шагов. Лариса натягивала маску выше и со слезами на глазах, дрожа всем телом, бросала умоляющие взгляды в мою сторону.
Я тут же бросилась к ней.
— Стоять, — сухо приказал Гаяр. И я остановилась, прикусив от злости нижнюю губу. Все мое естественно встрепенулось и нервно зарычало. Совсем позабыла про подчинение. Про то, что я обещала, чтобы Гаяр выкупил сестру. Я должна быть послушной… послушной девочкой…
— Она должна сама подойти, да, Лора? — и снова поманил ее. А сестренка только глазками хлопала, а ножки будто приросли к земле. Боялась, бедненькая! Сердце сжималось так, будто его засунули в тиски и надавливали, пытаясь раздавить. Боже, как же мне страшно за нее… как же страшно…
— Советую подойти, иначе мы тебя кому-то отдадим бесплатно… и уже тот покупатель, будет с тобой делать, что угодно, и в каких угодно позах…