И всё же оторваться от происходящей сцены я была совершенно не в силах. Конечно, я знала, что Дилар и Нетая с удовольствием удовлетворяют животные инстинкты друг друга. Но знать — это одно, а видеть воочию — совершенно другое. И сейчас я ужасом, трепетом, стыдом и волнением наблюдала за тем, как волколица доставляет наслаждение Альфе Клана, и, кажется, этот процесс нравился не только ему — Нетая тоже пребывала в восторге, отдаваясь всецело своему занятию.
Пространство сгущалось и электризовалось. Меня будто также утягивало в какой-то терпкий омут, которому я не могла противиться. Словно чары хитроумного зелья, настоящая магия — дурман распространялся всё активнее, порабощая волю и логические связи в голове. Нужно было уйти и подождать в каком-нибудь другом месте, но я оставалась там, где прежде — возле двери, и буквально на себе ощущала, что действие уже подходит к своей кульминации, вот-вот всё закончится.
В какой-то момент белые пряди Нетаи шевельнулись и чуть отодвинулись от лица. Её взгляд тотчас устремился ко мне, и на секунду я захлебнулась вдохом. Однако ни угрозы, ни недовольства в том взгляде так и не промелькнуло. Нетая давно знала о моём присутствии, и её это устраивало.
Дилар уложил свои ладони на голову волколицы и надавил вниз. Одновременно из его горла вырвался глухой рык, который прокатился по всему дому и растворился в воздухе спустя всего несколько секунд. А мне в нос ударил сладковато-горький запах, о которого моё сознание окончательно помутилось, а в животе что-то болезненно потянуло. После чего всё замерло и оставалось неподвижным довольно долго.
Всё это время я пыталась привести себя обратно в чувства и вернуть трезвый рассудок, но дымка не желала просто так отпускать.
— Мрия, — проник сквозь туманную пелену голос Альфы, и я тут же вздрогнула. — Зайди сюда, Мрия. Нам надо поговорить.
Ещё не до конца очнувшись от наваждения, я снова встретилась глазами с Нетаей. Она медленно проводила кончиком языка по своим губам, слизывая последние капли произошедшего, и улыбалась. Ей доставляло ещё больше удовольствия моя растерянность. Оттого я решила немедленно взять себя в руки и хотя бы постараться сделать вид, что нисколько не смущена.
Стиснув зубы, я переступила порог. Дилар до сих пор не открывал глаз, будто ещё оставался в сладостном полузабытье, однако голос его прозвучал вполне трезво и осмысленно: