И я решился. Моя следующая вылазка
будет за стены крепости. В лес.
К походу подготовился тщательно.
Просто выскользнуть за стену было недостаточно, я должен был быть
готов к работе в лесу. Моим первым инструментом стал мешок. Я нашел
в углу хозяйственного двора старую, выброшенную мешковину. Она была
грязной и ветхой, но достаточно прочной.
Ниток у меня не было, но я надергал
их из своего одеяла. Вместо иглы использовал острый осколок кости,
который нашел в мусорной яме и заточил о камень. Спустя час
кропотливой работы у меня был грубый, но вместительный заплечный
мешок.
Вторым инструментом стал
нож-скребок. Мой ржавый обломок ножа был слишком мал и неудобен для
серьезной работы с землей. Я нашел у ручья плоский, остроугольный
кусок сланца и несколько часов методично, до боли в запястьях,
точил его край большого гранитного валуна. В итоге у меня
получилось примитивное, но эффективное орудие с острым краем,
которым можно было и копать, и скоблить кору.
Последним этапом была подготовка
пути. Я уже знал о слабом месте в частоколе на заднем дворе — две
сваи из сырого дерева, вбитые в низине, немного подгнили у
основания. Днем я, проходя мимо, убедился, что смогу их отодвинуть.
Это потребовало огромного усилия. Я налег всем своим хилым телом,
чувствуя, как протестуют мышцы. Скрип был ужасным, но, поддавшись
на несколько сантиметров, сваи образовали узкую щель, достаточную,
чтобы протиснуться.
Все было готово и вот, под покровом
ночи, я отправился на дело.
Лес встретил меня густой, влажной
тишиной, которая разительно отличалась от гнетущего безмолвия
казармы. Та тишина была пустой, а эта — живой, наполненной тысячами
звуков. Шорох в подлеске, далекое уханье совы, тихий скрип старых
деревьев, качающихся на ветру. Воздух здесь был другим — чистым,
холодным, пахнущим влажной землей, прелыми листьями, острой хвоей и
сотнями незнакомых мне цветов и трав. Я сделал глубокий вдох, и мои
легкие, привыкшие к чаду и смраду, с благодарностью приняли этот
дар.
Лунный свет едва пробивался сквозь
густые кроны, рисуя на земле причудливые, движущиеся узоры из света
и тени. Огромные, вековые деревья казались молчаливыми гигантами,
наблюдавшими за моим вторжением. Я чувствовал себя одновременно и
свободным, как никогда в этом мире, и невероятно уязвимым. Здесь не
было стен, но и защиты не было тоже.