Попыталась, по крайней мере. Дверь распахиваться не желала и вовсе не от врожденной вредности, а потому что была заперта на большой висячий замок. Зато из крохотного окошка вылетела сердитая ласточка и начала что-то гневно выговаривать мне.
– Кыш! – бросила я, отмахиваясь. Не хватало еще, чтобы на меня тут птицы ругались.
Ласточка улетела, не забыв напоследок выплюнуть какое-то, без сомнения, неприличное птичье ругательство.
– Ну и лети себе, – обиженно пробурчала я вслед. – Не великоват ли домик, пичуга?
Даже ласточка в жизни устроена лучше, чем я. Вздохнув о своей тяжкой судьбе, я заглянула в окно. Вот это защита, конечно. Дверь заперта, а окно, пусть и маленькое, разбито. Так ведь может кто-то залезть внутрь. Кто-то достаточно худой. Например, одна костлявая принцесса могла бы забраться внутрь и поискать что-нибудь, что может пригодиться.
Оглядевшись и убедившись, что свидетелей нет, я придвинула поближе к стене деревянный чурбан. Окно хоть и невысокое, но все же без подставки мне не залезть. Решительно кивнув в попытке вселить в собственное сердце немного храбрости, я сунулась в незастекленное окошко, из которого минутой раньше вылетела ласточка. Если она смогла, смогу и я. Главное, не застрять.
Старый сарай стал для меня просто благословением богини. В дальнем его углу я наткнулась на сверток с каким-то тряпьем. Разобрать в полумраке, чем именно благословила меня богиня, оказалось сложно, но что бы это ни было, лучше, чем ничего. Потому что даже при моей худобе и новоприобретенной способности довольствоваться малым, я не могу ходить по округе в одной лишь юбке. Разумеется, остается еще мое платье и нательная рубашка, в которых я прибыла в дом мужа, но все это такое грязное и пропитанное потом, что надевать эту одежду на чистое тело меня не заставит ничто.
С трудом пропихнув сверток сквозь маленькое оконце, я полезла следом. Полезла головой вперед, словно ныряя в озеро, как когда-то в детстве. Разумеется, тайком, потому что няня бы не одобрила. И, разумеется, я повисла на раме. В живот впивалось твердое дерево, а ноги бестолково болтались внутри сарая, не находя точки опоры. Голове до земли было высоковато, и я рассудила, что, возможно, это вполне заслуженно. В конце концов, именно содержимое моей черепной коробки ответственно за то, что я полезла не ногами вперед, как залезала в помещение, а наоборот.