Я перевёл взгляд на собственные
пальцы, сжавшие третью пуговицу рубашки, расстёгнутый жилет и
сюртук. И скривился.
— Поправляю одежду, — отозвался я
невозмутимо. — У меня неудачно расстегнулась пара пуговиц.
— Бывает, — хмыкнул Ксандер, начав
спускаться. — Эти пуговицы в последнее время такие ненадёжные, так
и норовят расстегнуться.
К тому моменту, как он оказался рядом
со мной, я уже успел привести одежду в порядок.
— Ты не голоден? — спросил он с
широкой улыбкой. О, я знал её. Для меня она никогда не сулила
ничего хорошего.
— Почему ты спрашиваешь?
— Я иду обедать. Хотел пригласить
тебя присоединиться, — пояснил он. И добил: — Эмили будет рада тебя
видеть.
— Боюсь, я буду вам мешать.
Я выдал дежурную улыбку. Аристократов
с детства учили держать лицо на людях. Так что я ничем не выдал,
что в действительности думаю о приглашении Ксандера Остина.
— Да ну брось. Поговорим, вспомним
студенческие годы. Мы ведь когда-то неплохо общались, ты
помнишь?
— Прости, я тороплюсь, — ответил я
уклончиво. — Сегодня много дел в бюро.
— В самом деле? — удивился Ксандер. —
А я слышал, что в последнее время у вас затишье.
— Это старые дела, — отрезал я, — и я
не могу обсуждать работу с посторонними.
— Конечно-конечно, — фыркнул он. —
Что ж, тогда до встречи.
— До встречи, — кивнул я.
Мы оба развернулись… и вместе пошли к
воротам. Невероятно неловкая ситуация.
В какой-то момент я задумался, не остаться ли мне и не подняться
в свою комнату в общежитии. Она пустовала вот уже несколько
месяцев, но там хотя бы было зеркало, я мог проверить метку… Но
тогда слова о том, что я тороплюсь, выглядели бы обманом.
Проклятая вежливость! Вот что мешало мне прямо сказать, что я не
горю желанием общаться с Ксандером, и вовсе не желаю видеть Эмили?
Ещё по крайней мере лет сто.
Миновав ворота, мы ещё раз неловко кивнули друг другу и
разошлись в противоположных направлениях. Ксандер пошёл в сторону
ресторации. А я – направился домой.
Мысль о девушке, которую стоило найти, возникла и погасла. С
территории академии ей не выбраться. И, если он не совсем глупая,
то она пока и пытаться не станет. На дворе почти вечер – куда она
подастся ночью без документов? Думаю, она отсидится где-то до утра.
А утром я уже буду её ждать.
Путь до поместья запомнился плохо. Запястье зудело. Но намного
сильнее беспокоила метка. Которая появилась на груди четыре года
назад и автоматически делала меня изгоем в собственной семье.