- Ерунда, - поморщился Гармашов, вводя пароль от своего
ящика и нажимая кнопку «Войти». – Катя взрослая девочка, серьезная.
Она бы не стала дурачиться. И уж точно давно бы показалась, будь
она в квартире. С ней что-то случилось, я отец, я чувствую.
- Вам, конечно, видней, Константин Иванович, - не стал
спорить усач. – Ваша дочь. Но я, знаете ли, тоже не первый день
работаю и если говорю, что никто не входил и не выходил, то так оно
и есть, можете не сомневаться.
- Да как ты до сих пор не понял… - устало вздохнул
Гармашов. – Я сейчас вовсе не о твоем профессионализме думаю. Я о
дочери беспокоюсь.
Почтовый ящик пустовал. Это было немного странно: обычно
главу «Н-Транса» заваливали различными сообщениями, от рекламных
буклетов до деловых предложений, а сегодня вот решили пощадить,
выходной предоставить. Может, в спам залетело твое письмецо, Кать,
с надеждой думал Костя, кликая на соответствующей вкладке. Но нет –
в спаме ее письма тоже не было. Гармашову захотелось задрать
подбородок и по-волчьи завыть, от тоски и душевного смятения. Но он
сдержался, памятуя о пресловутом статусе и двух телохранителях,
которые до сих пор торчали у него за спиной.
Катя, Катя, где же ты… Перебирая пальцами по столешнице,
Костя упрямо глядел в экран, будто надеясь, что письмо от дочки
вот-вот упадет на ящик, и он, облегченно вздохнув, откинется на
спинку и лениво бросит: «Отбой. Нашлась». Однако умом Гармашов
понимал: хоть Катя и была весьма сообразительной девочкой, но
тайком проскочить мимо четырех хорошо обученных телохранителей она
бы точно не смогла – засекли бы, как пить дать.
Надо вызывать полицию. Пусть осматривают квартиру, решают,
есть состав преступления или нет. Переживания отца к делу не
пришьешь; конечно, можно надавить через нужных людей, поднять на
уши весь угрозыск, но Гармашов не слишком любил быть обязанным
кому-то. К тому же в душе он до сих пор оставался самым обычным
программистом, которого больше интересует рабочий процесс, чем
презентация нового девайса. И пусть в последнее время он выступал в
роли куратора, который всего лишь принимал готовый проект,
природная скромность никуда не делась.
С другой стороны, речь идет о его единственной дочери, и
это, возможно, как раз та самая ситуация, когда надо забыть о
принципах и амбициях.