Странные до ужаса слова. Какие жизненные силы? Это она про Костика что-ли? Женщина выглядела очень взволнованной, даже заметила, как несколько крупных слезинок скатились из-под ее нависших век глаз.
Она намочила маленькую льняную тряпочку в рядом стоящей плошке и приложила заботливо к моему лбу. От влажной тряпицы тоже проникали дурманящие травяные запахи, слабо окутывающие сознание и уводящие его на просторы забывчивого сна. Я снова откинулась на жесткие подушки и повернула голову в сторону окна. Ставни неплотно прикрыты, из пробивающейся щели проникает мягкий струящийся желтоватый свет луны. Слышится мягкий шорох листочков, которые еще больше укачивают меня и уводят своим шелестящим танцем в полудремное состояние. Чуть передвинувшись к окну, ощущаю жуткую боль во всем теле. Кажется, каждая косточка разломилась на мелкие остовы. На руках видны слабые синяки, будто уже сходящие. Как такое возможно? Не понимаю.
Рыжеволосая женщина снова протягивает глубокую ложку уже с новым горячим отваром, от которого слабо тянется вверх легкий дымок, в котором мерцают маленькие крупинки. Как будто звездная пыль мягким потоком расстилается в безбрежном пространстве Вселенной.
Ого, наверное, у меня точно что-то с головой! Все тело изнывает от жуткой ноющей боли, какой-то старый деревянный дом, мелькающая звездная россыпь необычного снадобья… Я отхлебнула из грубо обтесанной ложки и откинулась на постель. В глазах вновь замелькали какие-то точки, вспыхнула быстрая картина падения с жутко опасной высоты, и я отключилась.
Проснулась я уже довольно поздно. Поняла это по широко раскрытым ставням и палящим жарким лучам, проникающим сквозь деревянное окно. Слух наполняли удивительно приятные и успокаивающие звуки лесной глуши. Слышались звонкие разговоры маленьких птичек, негромкий хруст веточек и пробегающих под ними неизвестной живности; неясный шорох грызунов и ползучих тварей; ритмичная трель неизвестного существа, похожая на легкое зазывание ветра. Все вокруг дышало, пело, кишело и занималось кропотливой работой.
В доме было довольно светло — сбоку виднелась еще одна открытая настежь дверь, и оттуда тоже проникал свет полуденного солнца. Я решила внимательнее осмотреть мое жилище: красиво вырезанная из светлого дерева узкая постель стояла в темном углу; с деревянной обивки стен свисали различные мешочки, туго обвязанные тонкой нитью бечевки; у изголовья кровати плотно закреплены бутонами вниз связки каких-то малознакомых растений — мне показалось, что это были чертополох и пижма. С другой стороны невысокой спинки было вырезано в ровный квадрат окно, без всякого стекла, тусклые серые ставни распахнуты настежь. Рядом с кроватью небольшой столик, на котором уместились на чистом полотенце пузатый глиняный кувшин, в котором плескалась по виду обычная вода, а рядом небольшая кружка. Жутко хотелось пить, поэтому я, не раздумывая, налила до краев чашку и жадно набросилась на студеную холодящую воду. Вкус воды разительно отличался от той, к которой я привыкла в условиях города — чувствовалось, что местные набирали воду из родника или вырывали свою скважину.