— Вот значит как! — произнёс Миншенг, и голос его дрожал от с трудом подавляемого гнева. Некоторое время он стоял, молча смотря на письмо, словно то было огромной серой крысой, переносившей чуму. — Значит, слово покойного императора из династии Сюнь ничего не значит для Люу Тао? Так он чтит своих предков?
— Что случилось, отец? — нахмурился Цзиньлун, давно не видевший отца в таком гневе. Он покосился на письмо. — Что так расстроило тебя?
— Люу Тао пишет, что его дочь не сможет стать твоей женой, — после длительного молчания, ответил Миншенг, а Цзиньлун удивлённо вскинул тёмные дуги бровей. Не такую весть он ожидал получить из императорского дворца, хотя в глубине души, где-то очень глубоко, Цзинь был рад такому повороту. — Он сообщает, что принцесса Юйлань повредилась рассудком, и император был вынужден отправить дочь в Джунсюнь, в храм «Тысячи плакучих ив» для поправки её пошатнувшегося здоровья. А вместо дочери, вместо наследной принцессы, чтобы заткнуть наши рты, он предлагает две сотни своих верных подданных! — Из-под верхней губы Миншенга выглянул ряд белоснежных зубов, когда тот оскалился. — Так же он пишет, что наследник рода Чэнсу может выбрать в столице любую девушку благородных кровей, и сделать её своей женой или же наложницей.
Чэнсу Миншенг уже почти рычал от злости и унижения. Его лицо раскраснелось.
— Он бросает нам обглоданную кость, словно мы оголодавшие собаки! Какая невероятная наглость! Какая дерзость! У Люу Тао нет чести! Гнусный лжец!
— Думаешь, император лжёт? — спросил Цзиньлун.
Неужели Люу Тао настолько самоуверен, что решился пойти на обман?
— Разумеется, лжёт! — всё более гневался господин Миншенг. — Как бесчестно с его стороны предлагать вместо наследной принцессы дочь одного из своих министров или советников! Разве это равнозначная замена? Как же, оказывается, коротка его память! Он видимо забыл, с чьей помощью династия Сюнь пришла к власти!
Честь отца и всего рода Чэнсу оказалась задета, и Цзиньлун ощутил неприятный холодок, который окутал его изнутри.
— Отец, мы не можем промолчать! Императора Тао следует поставить на место и показать, что ему придётся считаться с родом Чэнсу! — сказал Цзиньлун, поднимаясь из-за стола.
Его охватило странное спокойствие, всегда помогавшее ему принимать верные и взвешенные решения.